|
Спермин Это была самая скучная, тоскливая сессия Думы. Вначале еще попадались некоторые неугомонные читатели газет, которые после долгого сладкого зевка оборачивались к соседу по месту в трамвае и спрашивали: -- Ну, как Дума? А потом и эти закоренелые политики как-то вывелись... Голодным, оборванным газетчикам приходилось долго и упорно бежать за прохожим, заскакивая вперед, растопыривая руки и с мольбой в голосе крича: -- Интересная газета!! Бурное заседание Государственной Думы! -- Врешь ты все, брат, -- брезгливо говорил прохожий. -- Ну, какое там еще бурное?.. -- Купите, ваше сиятельство! -- Знаем мы эти штуки!.. Отодвинув рукой ослабевшего от голода, истомленного нуждой газетчика, прохожий шагал дальше, а газетчик в слепой, предсмертной тоске метался по улице, подкатывался под извозчиков и хрипло, стеная, кричал: -- Интересная газета! На Малой Охте чухонка любовника топором зарубила!! Купите, сделай милость! И жалко их было, и досадно. Неожиданно среди общего сна и скуки, как удар грома, грянул небывалый скандал в Думе. Скандал был дикий, нелепый, ни на чем не основанный, -- но все ожило, зашевелилось, заговорило, как будто вспрыснутое живительным летним дождиком. Негодованию газет не было предела. "После долгой спячки и пережевывания никому не нужной вермишели -- Дума наконец проснулась довольно своеобразно и самобытно: правый депутат Карнаухий закатил такой скандал, подобного которому еще не бывало... Встреченный во время произнесения своей возмутительной речи с трибуны общим шиканьем и протестами, -- Карнаухий выругался непечатными словами, снял с ноги сапог и запустил им в председательствующего... Когда к нему бросились депутаты, он выругал всех хамами и дохлыми верблюдами, и потом, схватив стул, разбил голову депутату Рыбешкину. Когда же наконец прекратятся эти возмутительные бесчинства черносотенной своры?! Исключение наглого хулигана всего на пять заседаний должно подлить лишь масла в огонь, так как ободрит других и подвинет на подобные же бесчинства! Самая лучшая мера воздействия на подобных господ -- суд и лишение депутатского звания!" Газетчики уже не бегали, стеная, за прохожими. Голодное выражение сверкавших глаз сменилось сытым, благодушным... Издателю большой ежедневной газеты Хваткину доложили, что к нему явился депутат Карнаухий и требует личного с ним свидания. -- Какой Карнаухий? Что ему надо? -- поморщился издатель. -- Ну, черт с ним, проси. Рассыльный ушел. Дверь скрипнула, и в кабинет, озираясь, тихо вошел депутат Карнаухий. Он подошел к столу, придвинув себе стул, сел лицом к лицу с издателем и, прищурившись, молча стал смотреть в издателево лицо. Издатель подпер голову руками, облокотился на стол и тоже долго, любуясь, смотрел в красное, широкое лицо своего гостя. -- Ха-ха-ха! -- раскатился издатель неожиданным хохотом... -- Хо-хо-хо! -- затрясся всем своим грузным телом Карнаухий. -- Хи-хи-хи! -- Го-го-го! -- Гы! -- Да и ловкач же ты, Карнаухий! Сквозь душивший его хохот Карнаухий скромно заявил: -- Чего ж ловкач... Как условлено, так и сделано. Доне муа того кельк-шозу, который в той железной щикатулке лежит! Издатель улыбнулся: -- Как условлено? -- А тож! Издатель встал, открыл шкапчик, вынул несколько кредиток и, осмотревшись, сунул их в руку Карнаухому. -- Эге! Да тут четвертной не хватает! -- А ты министрам кулак показывал, как я просил? Нет? То-то и оно, брат. Ежели бы показал, так я, тово... Я честный -- получай полностью! А раз не показал -- согласись сам, брат Карнаухий... -- Да их никого и не было в ложе. -- Ну что ж делать -- значит, мое такое счастье! Карнаухий крякнул, покачал укоризненно головой, сунул деньги в карман и взялся за шапку. -- Постой, брат, -- остановил его издатель, потирая лоб. -- Ты ведь тово... Исключен на пять заседаний? Это хорошо, брат... Так и нужно. Пока ты забудешься. А там я б тебе еще работку дал. Скажи... Не мог бы ты какого-нибудь октябриста на дуэль вызвать? -- Так я его лучше просто отдую, -- добродушно сказал Карнаухий. -- Ну, вот... Придумал тоже! Дуэль -- это дело благородное, а то -- черт знает что -- драка. Карнаухий пощелкал пальцами, почесал темя и согласился: -- Что ж, можно и дуэль. На дуэль своя цена будет. Сами знаете... -- Не обижу. Только ты какой-нибудь благовидный предлог придумай... Подойди, например, к нему и привяжись: "Ты чего мне на пиджак плюнул? Дрянь ты октябристская"! Можешь толкнуть его даже. А ежели он не обидится? -- Ну, как не обидится? Обидится. А потом, значит, ты сделай так... Долго в кабинете слышался шепот издателя и гудящий бас Карнаухого. Провожая его, издатель сделал страшное лицо и сказал: -- Только ради создателя -- чтобы ни редактор, ни сотрудники ничего не знали... Они меня съедят. -- Эге! Когда Карнаухий вышел на улицу, к нему подскочил веселый, сытый газетчик и крикнул: -- Грандиозный скандал! Исключение депутата Карнаухого на пять заседаний!! Карнаухий улыбнулся и добродушно проворчал: -- Тоже кормитесь, черти?! |
Шестая держава 
