денег, что я отправился к Стремглавову и категорически заявил:
- Надоело! Хочу, чтобы юбилей.
- Какой юбилей?
- Двадцатипятилетний.
- Много. Ты всего-то три месяца в Петербурге. Хочешь десятилетний?
- Ладно, - сказал я. - Хорошо проработанные десять лет дороже бессмысленно прожитых двадцати пяти.
- Ты рассуждаешь, как Толстой, - восхищенно вскричал Стремглавов.
- Даже лучше. Потому что я о Толстом ничего не знаю, а он обо мне узнает.
V
Сегодня справлял десятилетний юбилей своей литературной и научнопросветительной деятельности...
На торжественном обеде один маститый литератор (не знаю его фамилии) сказал речь:
- Вас приветствовали как носителя идеалов молодежи, как певца родной скорби и нищеты, - я же скажу только два слова, но которые рвутся из самой глубины наших душ: здравствуй, Кандыбин!!
- А, здравствуйте, - приветливо отвечал я, польщенный. - Как вы поживаете?
Все целовали меня.
Мозаика
I
- Я несчастный человек - вот что!
- Что за вздор?! Никогда я этому не поверю.
- Уверяю тебя.
- Ты можешь уверять меня целую неделю, и все-таки я скажу, что ты городишь самый отчаянный вздор. Чего тебе недостает? Ты имеешь ровный, мягкий характер, деньги, кучу друзей и, главное, - пользуешься вниманием и успехом у женщин.
Вглядываясь печальными глазами в неосвещенный угол комнаты, Кораблев тихо сказал:
- Я пользуюсь успехом у женщин...
Посмотрел на меня исподлобья и смущенно сказал:
- Знаешь ли ты, что у меня шесть возлюбленных?!
- Ты хочешь сказать - было шесть возлюбленных? В разное время? Я, признаться, думал, что больше.
- Нет, не в разное время, - вскричал с неожиданным одушевлением в голосе Кораблев, - не в разное время!! Они сейчас у меня есть! Все!
Я в изумлении всплеснул руками:
- Кораблев! Зачем же тебе столько?
Он опустил голову.
- Оказывается, - меньше никак нельзя. Да... Ах, если бы ты знал, что это за беспокойная, хлопотливая штука... Нужно держать в памяти целый ряд фактов, уйму имен, запоминать всякие пустяки, случайно оброненные слова, изворачиваться и каждый день, с самого утра, лежа в постели, придумывать целый воз тонкой, хитроумной лжи на текущий день.
- Кораблев! Для чего же... шесть?
Он положил руку на грудь.
- Должен тебе сказать, что я вовсе не испорченный человек. Если бы я нашел женщину по своему вкусу, которая наполнила бы все мое сердце, - я женился бы завтра. Но со мной происходит странная вещь: свой идеал женщины я нашел не в одном человеке, а в шести. Это, знаешь, вроде мозаики.
- Мо-за-ики?
- Ну да, знаешь, такое из разноцветных кусочков складывается. А потом картина выходит. Мне принадлежит прекрасная идеальная женщина, но куски ее разбросаны в шести персонах...
- Как же это вышло? - в ужасе спросил я.
- Да так. Я, видишь ли, не из того сорта людей, которые, встретившись с женщиной, влюбляются в нее, не обращая внимания на многое отрицательное, что есть в ней. Я не согласен с тем, что любовь слепа. Я знал таких простаков, которые до безумия влюблялись в женщин за их прекрасные глаза и серебристый голосок, не обращая внимания на слишком низкую талию или большие красные руки. Я в таких случаях поступаю не так. Я влюбляюсь