Аркадий Тимофеевич Аверченко
(1881—1925)
Главная » Рассказы 1914 » Аркадий Аверченко, Рассазы, страница 44

Аркадий Аверченко, Рассазы, страница 44

и помчался в кабинет.

    — Кто звонит?

    — Это номер 300-05?

    — Да, что нужно?

    Послышался женский смех.

    — Это говорю я, Дуся. Неужели у тебя уже нет подаренного мною кольца? Куда ты его девал?

    — Кольца у меня нет, — отвечал я. — И не звони ты мне больше никогда, чтоб тебя дьявол забрал!

    И повесил трубку.

    После обеда, отверженный всей семьей, я угрюмо занимался в кабинете и несколько раз говорил по телефону.

    Один раз мне сказали, что если я не дам на воспитание ребенка, то он будет подброшен под мои двери с соответствующей запиской, а потом кто-то подтвердил свое обещание выжечь мне глаза серной кислотой, если я не брошу «эту драную кошку» — Бельскую.

    Я обещал ребенка усыновить, а Бельскую бросить раз и навсегда.

IV

    На другой день утром к нам явился неизвестный молодой человек с бритым лицом и, отрекомендовавшись актером Радугиным, сказал мне:

    — Если вам все равно, поменяемся номерами телефонов.

    — А зачем? — удивился я.

    — Видите ли, ваш номер 300-05 был раньше моим, и знакомые все уже к нему привыкли.

    — Да, они уж очень к нему привыкли, — согласился я.

    — И потому, так как мой новый номер мало кому известен, происходит путаница.

    — Совершенно верно, — согласился я. — Происходит путаница. Надеюсь, с вами вчера ничего дурного не случилось? Потому что муж Веры Павловны не поехал ночью в Москву, как предполагал.

    — Да? — обрадовался молодой человек. — Хорошо, что я вчера запутался с Клеманс и не попал к ней.

    — А Клеманс-то собирается за Бельскую выжечь вам глаза, — сообщил я, подмигивая.

    — Вы думаете? Хвастает. Никогда из-за нее не брошу Бельскую.

    — Как хотите, а я обещал, что бросите. Потом тут вам ребенка вашего хотел подкинуть номер 77-92. Я обещал усыновить.

    — Вы думаете, он мой? — задумчиво спросил бритый господин. — Я уже, признаться, совершенно спутался: где мои — где не мои.

    Его простодушный вид возмутил меня.

    — А тут еще один какой-то муж Нади обещался вас поколотить палкой. Поколотил?

    Он улыбнулся и добродушно махнул рукой:

    — Ну уж и палка. Простая тросточка. Да и темно. Вчера. Вечером. Так как же, поменяемся номерами?

    — Ладно. Сейчас скажу на станцию.

V

    Я вызвал к нему в гостиную жену, а сам пошел к телефону.

    Разговаривая, я слышал доносившиеся из гостиной голоса.

    — Так вы артист? Я очень люблю театр.

    — О, сударыня. Я это предчувствовал с первого взгляда. В ваших глазах есть что-то такое магнетическое. Почему вы не играете? Вы так интересны! Вы так прекрасны! В вас чувствуется что-то такое, что манит и сулит небывалое счастье, о чем можно грезить только в сне, которое… которое…

    Послышался слабый протестующий голос жены, легкий шум, все это покрылось звуком поцелуя.

Жена I

    Когда долго живешь с человеком, то не замечаешь главного и существенного в его отношении к тебе. Заметны только детали, из которых состоит это существенное.

    Так, нельзя рассматривать величественный храм, касаясь кончиком носа одного из его кирпичей. В таком положении чрезвычайно затруднительно схватить общее этого храма. В лучшем случае можно увидеть, кроме этого кирпича, еще пару других соседних — и только.

    Поэтому мне стоило многих трудов и лет кропотливого наблюдения,