Аркадий Тимофеевич Аверченко
(1881—1925)
Главная » Рассказы 1914 » Аркадий Аверченко, Рассазы, страница 54

Аркадий Аверченко, Рассазы, страница 54

министру пожаловаться, а ты… Право! Напишу министру этакое официальное письмецо…

 

    Октябрист Чикалкин сел за стол.

    — Ваше высокопревосходительство! Сим довожу до вашего сведения, что произвол властей…

    Перо Чикалкина застыло в воздухе. В столовой гулко пробило два часа.

    — …что произвол властей…

    В столовой гулко пробило половину третьего.

    — …что произвол властей, которые…

    Рука онемела. В столовой гулко пробило пять.

    — …что произвол властей, которые…

    Стало смеркаться.

    — Которые… произвол, котор…

    И вдруг Чикалкину ударило в голову:

    — А что, если…

    Он схватил начатое письмо и изорвал его в клочья.

    — Положим… Не может быть!.. А вдруг!

    Октябрист Чикалкин долго ходил по комнате и наконец, всплеснув руками, сказал:

    — Ну, конечно! Просто нужно поехать к исправнику и спросить о причине неразрешения. В крайнем случае — припугнуть.

 

    Чикалкин оделся и вышел на улицу.

    — Извозчик! К исправнику! Знаешь?

    — Господи! — с суеверным ужасом сказал извозчик, — да как же не знать-то! Еще позавчерась оны меня обстраховали за езду. Такого, можно сказать, человека, да не знать! Скажут такое.

    — Что же он — строгий? — спросил Чикалкин, усаживаясь в пролетку.

    — Он-то? Страсть. Он, ваше высокоблагородие, будем прямо говорить — строгий человек. И-и! Порох! Чиновник мне один анадысь сказывал… Ему — слово, а он сейчас ножками туп-туп да голосом: в Сибирь, говорит, вас всех!! Начальство не уважаете!!

    — Что ж он — всех так? — дрогнувшим голосом спросил Чикалкин.

    — Да уж такие господа… Строгие. Если что — не помилуют.

    Октябрист Чикалкин помолчал.

    — Ты меня куда везешь-то? — неожиданно спросил он извозчика.

    — Дык сказывали — к господину исправнику…

    — Дык сказывали! — передразнил его Чикалкин. — А ты слушай ухом, а не брюхом. Кто тебе сказывал? Я тебе, дураку, говорю — вези меня в полицейское управление, а ты к самому исправнику!.. Мало штрафуют вас, чертей. Заворачивай!

 

    — Да, брат, — заговорил Чикалкин, немного успокоившись. — В полицейское управление мне надо. Хе-хе! Чудаки эти извозчики… ему говоришь туда, а он тебя везет сюда. Так-то, брат. А мне в полицейское управление и надо-то было. Собрание, вишь ты, мне не разрешили. Да как же! Я им такое неразрешение покажу! Сейчас же проберу их хорошенько, выясню, как и что. Попляшут они у меня! Это уж такая у нас полиция — ей бы только придраться. Уже… приехали?.. Что так скоро?

    — Старался, как лучше.

    — Могу я видеть пристава? — спросил Чикалкин, входя. — То есть… господина пристава… можно видеть?

    — Пожалуйте.

    — Что нужно? — поднялся навстречу Чикалкину грузный мужчина с сердитым лицом и длинными рыжими усами.

    — Я хотел бы этого… спросить вас… Могу ли я здесь получить значок для моей собачки на предмет уплаты городского налога?

    — Э, черт! — отрывисто вскричал пристав. — Шляются тут по пустякам! В городской управе нужно получать, а не здесь. Герасимов, дубина стоеросовая! Проводи.

Камень на шее I

    Однажды, тихим вечером, на берегу морского залива очутились два человека.

    Один был художник Рюмин, другой — неизвестно кто.

    Рюмин, сидя на прибрежном камне, давно уже с беспокойством следил