Аркадий Тимофеевич Аверченко
(1881—1925)
Главная » Рассказы 1914 » Аркадий Аверченко, Рассазы, страница 55

Аркадий Аверченко, Рассазы, страница 55

за поведением неизвестного человека, который то ходил нерешительными, заплетающимися ногами вдоль берега, то останавливался на одном месте и, шумно вздыхая, пристально смотрел в воду.

    Было заметно, что в душе неизвестного человека происходила тяжелая борьба…

    Наконец он махнул рукой, украдкой оглянулся на Рюмина и, сняв потертый, неуклюжий пиджак, — очевидно, с чужого плеча, — полез в воду, ежась и испуская отчаянные вздохи.

    — Эй! — закричал испуганно Рюмин, вскакивая на ноги. — Что вы там делаете?

    Незнакомец оглянулся, сделал рукой прощальный жест и сказал:

    — Не мешайте мне! Уж я так решил…

    — Что вы решили? Что вы делаете?!

    — Ослепли вы, что ли? Не видите — хочу утопиться…

    — Это безумие! Я не допущу вас до этого!..

    Неизвестный человек, балансируя руками, сделал нерешительный шаг вперед и воскликнул:

    — Все равно — нет мне в жизни счастья. Прощайте, незнакомец! Не поминайте лихом.

    Рюмин ахнул, выругался и бросился в воду. Вытащить самоубийцу не представляло труда, так как в том месте, где он стоял, было неглубоко — немного выше колен.

    — Безумец! — говорил Рюмин, таща неизвестного человека за шиворот.

    — Что вы задумали?! Это и грешно и глупо.

    Извлеченный на берег самоубийца сопротивлялся Рюмину лениво, без всякого одушевления. Брошенный сильной рукой художника на песок, он встал, отряхнулся и, потупившись, сунул художнику в руку свою мокрую ладонь.

    — Пампасов! — сказал он вежливо.

    — Каких пампасов? — изумленно спросил Рюмин.

    — Это я — Пампасов. Нужно же нам познакомиться.

    — Очень приятно, — все еще дрожа от напряжения, отвечал Рюмин. — Моя фамилия — Рюмин. Надеюсь, вы больше не повторите своей безрассудной попытки?

    Пампасов неожиданно схватился за голову и завопил:

    — Зачем вы меня спасли? Кто вас просил?! Пустите меня туда, в эти прозрачные зеленоватые волны… Я обрету там покой!..

    Рюмин дружески обхватил его за талию и сказал:

    — Ну, успокойтесь… Чего, в самом деле… Я уверен, все обойдется. Самое сильное горе, самое ужасное потрясение забываются…

    — Да у меня никакого потрясения и не было, — проворчал, уронив голову на руки, Пампасов.

    — Тогда чего же вы…

    — С голоду… С нужды… Со стыда перед людьми за это рубище, которое я принужден носить на плечах…

    — Только-то? — оживился Рюмин. — Да ведь это сущие пустяки! Этому горю можно помочь в десять минут! Вы будете одеты, накормлены и все такое.

    — Я милостыни не принимаю, — угрюмо проворчал Пампасов.

    — Какая же это милостыня? Заработаете — отдадите. Пойдем ко мне. Я здесь живу недалеко.

    Пампасов встал, стряхнул со своей мокрой грязной одежды песок, вздохнул и, спрятав голову в плечи, зашагал за своим спасителем.

II

    Рюмин дал Пампасову новое платье, предоставил в его распоряжение диван в мастерской и вообще старался выказать ему самое деликатное внимание, будто чувствуя себя виноватым перед этим несчастным, затравленным судьбой неудачником, смотревшим с нескрываемым восхищением на сигары, куриные котлеты, вино, тонкого сукна пиджак и прочее, чем заботливо окружил его Рюмин.

    Пампасов жил у Рюмина уже несколько дней, и художник, принявший в бедняге самое искреннее, деятельное участие, рыскал по