Аркадий Тимофеевич Аверченко
(1881—1925)
Главная » Рассказы 1914 » Аркадий Аверченко, Рассазы, страница 63

Аркадий Аверченко, Рассазы, страница 63

я.

    — Ну, бог с вами… Ступайте.

VI

    Провозвестники будущего искусства встали с колен, отряхнули брюки, вынули из петлиц ложки и, сунув их в карман, робко, гуськом вышли в переднюю.

    В передней, натягивая пальто, испуганно шептались:

    — Влетели в историю! А я сначала думал, что он такой же дурак, как и другие.

    — Нет, с мозгами парень. Я было испугался, когда он на меня кричать стал. Вдруг, думаю, подносом по голове хватит!

    — Слава Богу, дешево отделались.

    — Это его твоя крыса разозлила. Придумал ты действительно: дохлую крысу на поднос повесил!

    — Ну, ничего. Уж хоть ты на меня не кричи. Я крысу выброшу, а на пустое место стеариновый огарок на носке башмака приклею. Оно и прочнее. Пойдем, Вася, пойдем, пока не догнали.

    Ушли, объятые страхом…

Русалка

    — Вы кашляете? — учтиво спросил поэта Пеликанова художник Кранц.

    — Да, — вздохнул бледный поэт. — И кроме того, у меня насморк.

    — Где же это вы его схватили?

    — На реке. Вчера всю ночь на берегу просидел. И нога, кроме того, ломит.

    — Так, так, — кивнул головой третий из компании — угрюмый Дерягин.

    — Рыбу ловили, с ума сошли или просто так?

    — Просто так. Думал.

    — Просто так? Думал? О чем же вы думали?

    Пеликанов встал и закинул длинные светлые волосы за уши.

    — О чем я думал? Я думал о них… о прекрасных, загадочных, которые всплывают в ночной тиши на поверхность посеребренной луной реки и плещутся там между купами задумчивой осоки, напевая свои странные, чарующие, хватающие за душу песенки и расчесывая гребнями длинные волосы, в которых запутались водоросли… Бледные, прекрасные, круглые руки поднимаются из воды и в безмолвной мольбе протягиваются к луне… Большие печальные глаза сияют между ветвей, как звезды… Жутко и сладостно увидеть их в эту пору.

    — Это кто ж такие будут? — спросил Дерягин. — Русалки, что ли?

    — Да… Русалки.

    — И вы их надеетесь увидеть?

    — О, если бы я надеялся! Я только мечтаю об этом…

    — Рассчитываете дождаться?

    — Полжизни я готов просидеть, чтобы…

    Дерягин в бешенстве вскочил с кресла.

    — Будьте вы прокляты, идиоты, с вашими дурацкими бреднями. Встречаюсь я с вами уже несколько лет, разговаривал с вами, как с порядочным, нормальным человеком, и вдруг, — нате, здравствуйте! Этот человек бродит по ночам по берегу реки! Зачем, спрашивается? Русалок ищет, изволите ли видеть! Бесстыдник.

    — Вы не понимаете прекрасного! — сказал, свеся голову на грудь и покашливая, Пеликанов.

    — Да ведь их нет! Понимаете, это чепуха, мечта! Их не существует.

    Поэт улыбнулся:

    — Для вас, может быть, нет. А для меня они существуют.

    — Кранц! Кранц! Скажи ему, что он бредит, что он с ума сошел! Каких таких он русалок ищет?

    Художник Кранц улыбнулся, но промолчал.

    — Нет! С вами тут с ума сойдешь. Пойду я домой. Возьму ванну, поужинаю хорошенько и завалюсь спать. А ты, Кранц?

    — Мне спать рано. Я поеду к одной знакомой даме, которая хорошо поет. Заставлю ее петь, а сам лягу на диван и, слушая, буду тянуть шартрез из маленькой-маленькой рюмочки. Хорошо-о-о!

    — Сибарит! А вы, Пеликанов?

    Пеликанов грустно усмехнулся:

    — Вы, конечно, будете ругаться… Но я… пойду сейчас к реке, побродить… прислушаться