|
не лезь. Заберите его от меня, или я его вымажу тестом.
Вдруг Подходцев застонал.
-Эх, черррт! Сломался!
-Что?
-Ключ от сардинок. Я попробовал открыть.
-Значит, пропала коробка,- ахнул Громов.- Теперь уж ничего не сделаешь. Помнишь, у нас тоже этак сломался ключ... Мы пробовали открыть ногтями, потом стучали по коробке каблуками, бросали на пол, думая, что она разобьется. Исковеркали - так и пропала коробка...
-И глупо,- отозвался Клинков.- Я тогда же предлагал подложить ее на рельсы, под колесо трамвая. В этих случаях самое верное - трамвай.
-Давайте, я открою,- сказала озабоченная Маруся, отрываясь от места.
-Видите, какая она у меня умница,- вскричал Клинков.- Я знал, что с сардинами чтонибудь случится, и привел ее.
-Отстань! Подходцев, режь колбасу. Знаешь, можно ее этакой зведочкой разложить. Красиво!
-Ножа нет,- сказал Подходцев.
-Можно без ножа,- посоветовал Клинков.- Взять просто откусить кусок и выплюнуть, откусить и выплюнуть, откусить и выплюнуть. Так и нарежем.
-Ничего другого не остается. Кто же этим займется?
Клинков категорически заявил:
-Конечно, я.
-Почему же ты,- поморщился Подходцев.- Уж лучше я.
-Или я!
-Неужели у вас нет ножа?- удивилась Маруся.
Подходцев задумчиво покачал головой.
-Был прекрасный нож. Но пришел этот мошенник Харченко и взял его якобы для того, чтобы убить свою любовницу, которая ему изменила. Любовницы не убил, а просто замошенничал ножик.
-И штопор был; и штопора нет.
-Где же он?
-Неужели ты не знаешь? Клинков погубил штопор; ему, после обильных возлияний, пришла на улице в голову мысль: откупорить земной шар.
-Вот свиньято. Как же он это сделал?
-Вынул штопор и стал ввинчивать в деревянную тротуарную тумбу. Это, говорит, пробка, и я, говорит, откупорю земной шар.
-Неужели я это сделал?- с сомнением спросил Клинков.
-Конечно. На прошлой неделе. Уж я не говорю о рюмках - все перебиты. И перебил Клинков.
-Все я да я... Впрочем, братцы, обо мне не думайте: я буду пить из чернильницы.
-Нет, чернильница моя,- ты можешь взять себе пепельницу. Или сделай из бумаги трубочку.
Маруся с изумлением слушала эти странные разговоры; потом вытерла руки о фартук, сооруженный из наволочки, и, взяв карандаш и бумагу, молча стала писать...
-Каламбур записываешь?- спросил Клинков.
-Я записала тут, что купить надо. Вилок, ножей, штопор, рюмки и тарелки. Покупайте посуду, где брак,- там дешевле... Всего рубля на четыре выйдет.
-Дай денег,- обратился Клинков к Подходцеву.
-Что ты, милый? Я последние за муку отдал.
-Ну, ты дай.
-Я тоже все истратил. Да ведь у тебя должны быть?
Клинков смущенно приблизил бумагу к глазам и сказал:
-Едва ли по этой записке отпустят.
-Почему?
-Тарелка через "ять" написана. Потом "периц" через "и". Такого перца ни в одной лавке не найдешь.
-Клинков!- сурово сказал Подходцев.- Ты чтото подозрительно завертелся! Куда ты дел деньги, а?
-Никуда. Вон они. Видишь - пять рублей.
-Так за чем же остановка?
-Видите ли,- смутился Клинков,- я думаю, что эти деньги... я... должен... отдать... Марусе...
-Мне?- искренно удивилась Маруся.- За что?
-Ну... ты понимаешь... по справедливости... я же тебя привел... оторвал от дела...
-И верно!- сухо сказал Подходцев.- Отдай ей.
Маруся вдруг засуетилась, сняла с себя фартук, одернула засученные рукава, схватила шляпу и стала надевать ее дрожащими руками.
-До свиданья... я пойду... я не думала, что вы так... А вы... Скверно! Стыдно вам.
-Подходцев дурак и Клинков дурак,- решительно заявил Громов.- Маруся! Мы вас просим остаться. Деньги эти, конечно, пойдут на покупку ножей и прочих тарелок, и я надеюсь, что мы вместе разговеемся, мы с вами куличом, а эти два осла - сеном.
-Ура!- вскричал Клинков.- Дай я тебя поцелую.
|
