Берлинская курица на яйцах (1923)

       - Дома Карл Шмидт...
       - Дома-то дома. Но очень занят. Работает.
       - Ну, я через час зайду.
       Через час:
       - Можно видеть Карла Шмидта.
       - Никак нет. Дверь на ключе, сидят, никого в кабинет не пускают. Видимо, работают.
       - Да что он такое важное делает?
       - Второй день так уже заперлись. Говорят: твсячныя дела делают.
       - Да, может, он там, фальшивыя бумажки печатает. А ну-ка постой... я в замочную скважину погляжу... Слушай. Да что же это такое. Сидит посреди кабинета в кресле, сложив руки на животике, и на стенные часы любуется. Какая же это работа. Вот безстыдник... Эй, Карльхен. Открой, голубчик. Я по важному делу пришел.
       - Кто там? Носит вас, чертей. Что тебе нужно. Человек сидит, запершись, важным делом занят, а он, как черкес, ломится...
       - Постыдись. Ведь я в замочную скважину видел: ты сложа руки сидел...
       - Хорошее дело сложа руки: я за это время, как мы с тобой разговариваем - пятьсот марок заработал.
       - Послушай... ну, что ты врешь. Ты и сейчас сидишь буквально сложа руки. Даже пальцы левой с пальцами правой сплел... Только на часы смотришь. Но разве же это работа...
       - А что ты думаешь... Мне интересно по часам видеть как я зарабатываю.
       - Чем...
       - Не кричи так: яйцами, ты знаешь, почем сейчас десяток яиц.
       - Вчера - 500.
       - Вот видишь. А сегодня 600. А завтра будут - 700.
       - Да тебе-то что от этого.
       - А я вчера купил десяток тысяч штучек за 500 тысяч. Сегодня уже стоят 600, завтра 700 и так дальше... Выходит, что в час я зарабатываю 4166 марок. В минуту 69 марочек... Вот сижу тут и гляжу на часы: секундочка стукнула - марку пожалуйте, минуточка проползла - 69 клади на бочку. Час пробил - 4166 марочек в кармане. А ночью... ты подумай. Это-же не сон будет, а тихое наслаждение... Я лежу, как ребеночек невинный, на спинке там на бочку, а тут тик так, марка-марка, марка-марка... Утром продрал глазки, а на ночном столике невидимыя простым глазом сквозь видимыя миру слезы - тридцать две тысьченки и лежат этакой пачкой. Умываюсь я студеной водичкой, а сзади: тик-так, марка-марка, шнурок на ботинке завязываю, ан за эту минутку я уже на семьдесят марочек богаче. Умылся, оделся, прибрался, засел в креслице - и гляжу на часы, не отводя ясных глазенок...
       - А, чтоб они у тебя лопнули, твои ясные глазенки. Фриц, дай пальто... Ухожу. Что ж ты мне, дурак, раньше не сказал, что твой барин на яйцах сидит...
       . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
       Фриц... Никого не принимай. Будут меня спрашивать - говори, барин де в кабинете заперся, важным делом занят...
       Тик-так, тик-так...
       
       Аркадий Аверченко. Берлинская курица на яйцах // Виленское Утро. 1923. No 490 18 февраля.