Корова (Из последн. разсказов).

     
       Больше всего меня злит то, что какой-нибудь читатель-брюзга, прочтя нижеизложенное, съедает отталкивающую гримасу на лице и скажет противным безаппеляционным тоном:
       - Не может быть такого случая в жизни!
       А я вам говорю, что может быть такой случай в жизни!
       Читатель, конечно, способен спросить:
       - А чем вы это докажете?
       Чем я докажу? Чем я докажу, что такой случай возможен? О, Боже мой! Да очень просто: такой случай возможен потому, что он был в действительности.
       Надеюсь, другого доказательства не потребуется?
       Прямо и честно глядя в читательские глаза, я категорически утверждаю: такой случай был в действительности в августе месяце в одном из маленьких южных городков! Ну-с?
       Да и что здесь такого необычного?.. Устраиваются на общедоступных гуляньях в городских садах лотереи? Устраиваются. Разыгрывается в этих лотереях в виде главной приманки живая корова? Разыгрывается. Может любой человек, купивший за четвертак билет, выиграть эту корову? Может!
       Ну, вот и все. Корова - это ключ к музыкальной пьесе. Понятно, что в этом ключе и должна разыграться вся пьеса, или - ни я, ни читатель ничего не понимает в музыке.
       В городском саду, раскинувшемся над широкой рекой, было устроено, по случаю престольного праздника, "большое народное гулянье с двумя оркестрами музыки, состязаниями на ловкость (бег в мешках, бег с яйцом и пр.), а также вниманию отзывчивой публики будет предложена лотерея-аллегри с множеством грандиозных призов, среди которых - живая корова, грамофон и мельхиоровый самовар".
       Гулянье имело шумный успех и лотерея торговала во всю.
       Писец конторы крахмальной фабрики Еня Плинтусов и мечта его полугодовой убогой жизни Настя Семерых пришли в сад в самый разгар веселья. Уже пробежало мимо них несколько городских дураков, путаясь ногами в мучных мешках, завязанных выше талии, что, в общем, должно было знаменовать собой увлечение отраслью благороднаго спорта - "бега в мешках". Уже пронеслась мимо них партия других городских дураков, с завязанными глазами, держа на вытянутой руке ложку с сырым яйцом (другая отрасль спорта: "бег с яйцом"); уже был сожжен блестящий фейерверк; уже половина лотерейных билетов была раскуплена...
       И вдруг, Настя прижала локоть своего спутника к своему локтю и сказала:
       - А что, Еня, не попробовать ли нам в лотерею... Вдруг, да что-нибудь выиграем!
       Рыцарь Еня не прекословил.
       - Настя! - сказал он. - Ваше желание - форменный закон для меня!
       И ринулся к лотерейному колесу.
       С видом Ротшильда бросил предпоследний полтинник, вернулся и, протягивая два билетика, свернутых в трубочку, предложил:
       - Выбирайте, один из них мой, другой ваш.
       Настя, после долгаго раздумья, выбрала один, развернула, пробормотала разочарованно: "Пу-стой!" и бросила его на землю, а Еня Плинтусов, наоборот, издал радостный крик: "выиграл".
       И тут же шепнул, глядя на Настю влюбленными глазами:
       - Если зеркало или духи - дарю их вам.
       Вслед за тем он обернулся к киоску и спросил:
       - Барышня! Номер 14 - что такое?
       - 14? Позвольте... Это - корова! Вы корову выиграли.
       И все стали поздравлять счастливого Еню, и почувствовал Еня тут, что, действительно, бывают в жизни каждаго человека моменты, которые не забываются, которые светят потом долго, долго ярким, прекрасным маяком, скрашивая темный, унылый человеческий путь.
       И - такого страшное действие богатства и славы - даже Настя потускнела в глазах Ени, и пришло ему в голову, что другая девушка - не чета Насте - могла бы украсить его пышную жизнь.
       - Скажите, - спросил Еня, когда буря восторгов и всеобщей зависти улеглась. - Я могу сейчас забрать свою корову?
       - Пожалуйста. Может быть, продать ее хотите? Мы бы ее взяли обратно за 25 рублей.
       Бешено засмеялся Еня.
       - Так, так! Сами пишете, что "корова стоимостью свыше 150 рублей", а сами предлагаете 25?.. Нет-с, знаете... Позвольте мне мою корову, и больше никаких!
       В одну руку он взял веревку, тянувшуюся от рогов коровы, другой рукой схватил Настю за локоть и, сияя и дрожа от восторга, сказал:
       - Пойдемте, Настенька, домой, больше здесь нам нечего делать...
       Общество задумчивой коровы немного шокировало Настю, и она заметила несмело:
       - Неужели вы с ней будете так ... таскаться?
       - А почему же? животное как животное, да и не на кого ее же здесь оставить!
       Еня Плинтусов даже в слабой степени не обладал чувством юмора. Поэтому он ни на одну минуту не почувствовал всей нелепости вышедшей из ворот городского сада группы - Еня, Настя, корова.
       Наоборот, - широкие, заманчивые перспективы богатства рисовались ему, а образ Насти все тускнел и тускнел...
       Настя, нахмурив брови, пытливо взглянула на Еню, и ея нижняя губа задрожала...
       - Слушайте, Еня... Значит, вы меня домой не проводите?
       - Провожу. Отчего же вас не проводить?
       - А... корова?
       - Чем же корова нам мешает?
       - И вы воображаете, что я через весь город пойду с такой погребальной процессией? Да меня подруги засмеют, мальчики на нашей улице проходу не дадут!
       - Ну, хорошо... - после некоторого раздумья сказал Еня, - сядем на извозчика. У меня еще осталось тридцать копеек.
       - А ... корова?
       - А корову привяжем сзади.
       Настя вспыхнула.
       - Я совершенно не знаю, за кого вы меня принимаете? Вы бы еще предложили мне сесть верхом на вашу корову!
       - Вы думаете, это очень остроумно? - надменно спросил Еня. - Вообще меня удивляет: у вашего отца четыре коровы, а вы одной даже боитесь, как черта.
       - А вы не могли ее в саду оставить до завтра, что ли? Сокровище какое, подумаешь...
       - Как угодно, - пожал плечами Еня, втайне чрезвычайно уязвленный. - Если вам моя корова не нравится...
       - Значит, вы меня не провожаете?
       - Куда-ж я корову дену? не в кармане же спрятать!...
       - Ах, так? И не надо. И одна дойду. Не смейте завтра к нам приходить.
       - Пожалуйста, - расшаркался обиженный Еня. - и послезавтра к вам не прийду, и вообще могу не ходить, если так...
       - Благо нашли себе подходящее общество!
       И, сразив Еню этим убийственным сарказмом, бедная девушка зашагала по улице низко опустив голову и чувствуя, что сердце ее разбито навсегда.
       Еня несколько мгновений глядел вслед удаляющейся Насте.
       Потом очнулся...
       - Эй, ты, корова... Ну, пойдем, брат.
       Пока Еня и корова шли по темной, прилегающей к саду улице, все было сносно, но едва они вышли на освещенную многолюдную Дворянскую, как Еня почувствовал некоторую неловкость. Прохожие оглядывали его с некоторым изумлением, а один мальчишка пришел в такой восторг, что дико взвизгнул и провозгласил на всю улицу:
       - Коровичий сын свою маму спать ведет.
       - Вот я тебе дам по морде, так будешь знать, - сурово сказал Еня.
       - А ну, дай! Такой сдачи получишь, что кто тебя от меня отнимать будет?
       Это была чистейшая бравада, но мальчишка ничем не рисковал, ибо Еня не мог выпустить из рук веревки, а корова передвигалась с крайней медленностью.
       На половине Дворянской улицы Еня не мог больше выносить остолбенелаго вида прохожих. Он придумал следующее: бросил веревку и, отвесив пинка корове, придал ей этим самым поступательное движение. Корова зашагала сама по себе, а Еня, с разсеянной миной, пошел сбоку, приняв вид обыкновеннаго прохожаго, не имеющаго с коровой ничего общаго...
       Когда же поступательное движение коровы ослабевало, и она мирно застывала у каких-нибудь окон, Еня снова исподтишка давал ей пинка, и корова покорно брела дальше...
       Вот Енина улица. Вот и домик, в котором Еня снимал у столяра комнату... И вдруг, как молния во тьме, голову Ени осветила мысль:
       - А куда я сейчас дену корову?
       Сарая для нея не было. Привязать во дворе - могут украсть, тем более что калитка не запирается.
       - Вот что я сделаю, - решил Еня, после долгаго и напряженнаго раздумья. - Я ее потихоньку введу в свою комнату, а завтра все это устроим. Может же она одну ночь простоять в комнате...
       Потихоньку открыл дверь в сени счастливый обладатель коровы и осторожно потянул меланхолическое животное за собой:
       - Эй, ты! Иди сюда, что ли... Да тише! Ч-чорт! Хозяева спят, а она копытами стучит, как лошадь.
       Может быть, весь мир нашел бы этот поступок Ени удивительным, вздорным и ни на что непохожим. Весь мир, кроме самого Ени да, пожалуй, коровы: потому что Еня чувствовал, что другого выхода не представлялось, а корова была совершенно равнодушна к перемене своей судьбы и к своему новому месту жительства.
       Введенная в комнату, она апатично остановилась у Ениной кровати и тотчас же стала жевать угол подушки.
       - Кш!! Ишь ты, проклятая, - подушку грызет! Ты что... есть, может, хочешь? или пить?
       Еня налил в тазик воды и подсунул его под самую морду коровы. Потом, крадучись, вышел во двор, обломал несколько веток с деревьев и, вернувшись, заботливо сунул их в тазик же...
       - На, ты! Как тебя... Васька! Ешь! Тубо! - Корова сунула морду в тазик, лизнула языком ветку и вдруг, подняв голову, замычала довольно грустно и громко.
       - Цыц ты, проклятая! - ахнул растерявшийся Еня. - Молчи, чтоб тебя... Вот анафема!...
       За спиной Ени тихо скрипнула дверь. В комнату заглянул раздетый человек, закутанный в одеяло, и, увидев все происходящее в комнате, с тихим криком ужаса отступил назад.
       - Это вы, Иван Назарыч? - шопотом спросил Еня. - входите, не бойтесь... У меня корова.
       - Еня, с ума вы сошли, что ли? Откуда она у вас?
       - Выиграл в лотерею. Ешь, Васька, ешь!... Тубо!
       - Да как же можно корову в комнате держать? - недовольно заметил жилец, усаживаясь на кровать. - Узнают хозяева, из квартиры выгонят.
       - Так это до завтра только. Переночует, а потом сделаем что-нибудь с ней.
       - М-м-му-у! - заревела корова, будто соглашаясь с хозяином.
       - А, нету на тебя угомону, проклятая!! Цыц! Дайте одеяло, Иван Назарыч, я ей голову закутаю Постой. Ну, ты! что я с ней сделаю - одеяло жует! У-у, чорт!
       Еня отбросил одеяло и хватил из всей силы кулаком корову между глаз...
       - М-мму-у-у!...
       - Ей Богу, - сказал жилец, - сейчас явится хозяин и прогонит вас вместе с коровой.
       - Так что же мне делать?! - простонал Еня, приходя в некоторое очаяние. - Ну, посоветуйте.
       - Да что-ж тут советовать... А вдруг она будет кричать целую ночь. Знаете что? Зарежьте ее.
       - То-есть... как это зарезать?
       - Да очень просто. А завтра мясо можно продать мясникам.
       Можно было сказать с уверенностью, что мыслительные способности гостя в лучшем случае стояли на одном уровне с мыслительными способностями хозяина.
       Еня тупо поглядел на жильца и сказал после некотораго колебания.
       - А что же мне за расчет?
       - Ну, как же! В ней мяса пудов двадцать... по пяти рублей пуд продадите - и то сто рублей. Да шкура, да то, да се... А за живую вам все равно не больше дадут.
       - Серьезно? А чем же я ее зарежу? Есть столовый нож и тот тупой. Ножницы еще есть - и больше ничего.
       - Что-ж, если ножницы вонзить ей в глаз, чтобы дошло до мозга...
       - А вдруг она ... станет защищаться?
       - Положим, это верно. Может, отравим ее, если...
       - Ну, вы тоже скажете... Соннаго порошка ей вкатить бы, чтобы заснула, да откуда его сейчас возьмешь?..
       - Му-у-у-у!... - заревела корова, поглядывая глупыми круглыми глазами на потолок.
       За стеной послышалась возня. Кто-то рычал, ругался, отплевывался ото сна. Потом послышалось шарканье босых ног, дверь в Енину комнату распахнулась, и перед смятенным Еней предстал сонный растрепанный хозяин.
       Он взглянул на корову, на Еню, заскрипел зубами и, не вдаваясь ни в какие разспросы, уронил сильное и краткое:
       - Вон!
       - Позвольте вам объяснить, Алексей Фомич...
       - Вон! Чтобы духу твоего сейчас же не было. Я покажу вам, как безобразие заводить!
       - То, что я вам и говорил, - сказал жилец таким тоном, будто все устроилось, как нужно; закутался в свое одеяло и пошел спать.
       Была глухая, темная летняя ночь, когда Еня очутился на улице с коровой, чемоданом и одеялом с подушкой, навьюченными на корову (первая осязательная польза, приносимая Ене этим неудачным выигрышем).
       - Ну, ты, проклятая, сказал Еня сонным голосом. - Иди, что ли! не стоять же тут...
       Тихо побрели...
       Маленькие окраинные домики кончились, раскинулась пустынная степь, ограниченная с одной стороны каким-то плетенным забором.
       - Тепло, в сущности, - пробормотал Еня, чувствуя, что он падает от усталости. - Посплю здесь у изгороди, а корову к руке привяжу.
       И заснул Еня - это удивительное игралище замысловатой судьбы.
       - Эй, господин! - раздался над ним чей-то голос.
       Было яркое, солнечное утро.
       Еня открыл глаза и потянулся.
       - Господин! - сказал мужиченко, пошевелив его носком сапога. - Как же это возможно, чтобы руку к дереву привязывать. Это к чему-ж такое?
       Вздрогнув, как ужаленный, вскочил Еня на ноги и издал болезненный крик: другой конец привязанной к руке веревки был наглухо прикреплен к низкорослому, корявому дереву.
       Суеверный человек предположил бы, что за ночь корова чудесной силой превратилась в дерево, но Еня был просто глупо-практичным юношей.
       Всхлипнул и завопил:
       - Украли!..
      

    ***
       
       - Постойте, сказал участковый пристав. - Что вы мне все говорите - украли да украли, корова да корова... А какая корова?
       - Как какая? Обыкновенная.
       - Да какой масти-то?
       - Такая, знаете, коричневая, но есть, конечно, и белые места.
       - Где?
       - Морда, кажется, белая. Или нет. С боку белое... На спине тоже... Хвост такой тоже ... бледный. Вообще, знаете, как обыкновенно бывают коровы.
       - Нет-с! - решительно сказал пристав, отодвигая бумагу. - По таким спутанным приметам я разыскивать не могу. Мало ли коров на свете!
       И побрел бедный Еня на свой крахмальный завод... Все тело ломило от неудобнаго ночлега, а впереди предстоял от бухгалтера выговор, так как был уже первый час дня...
       И призадумался Еня над тщетой всего земного. Вчера у Ени было все: корова, жилище и любимая девушка, а сегодня все потеряно: и корова, и жилище, и любимая девушка.
       Странные шутки шутит над нами жизнь, а мы все - ея слепые, покорные рабы.
       
       Арк. Аверченко. Корова (Из последн. рассказов) // Эхо. 1925. No 91 (1470), 12 апреля.