впились глазами в лицо вошедшего за Резуновым господина.
Лицо было розовое, круглое, с редкими светлыми усиками и выцветшими голубыми глазами. Толстые губы не совсем прикрывали два ряда крупных неровных зубов.
Держался он неспокойно, все время нервно вертя головой направо и налево.
Когда он обходил стол, пожимая всем руки и повторяя каждый раз: "Дыбович, Дыбович, Дыбович...", все деликатно сделали вид, что не обращают внимания на эту фамилию, так зловеще звучащую уже в течение двух месяцев.
Но Резунов, ревниво следивший за успехом своего "номера", заметил эту деликатность. Очевидно, он находил ее не соответствовавшей его программе, потому что сейчас же громко и развязно заявил:
-- Это, господа, тот Дыбович, у которого жену в корзине нашли убитую. Вы, конечно, все следили за этим делом?
Два приятеля, сидевшие по бокам Резунова, энергично толкнули его в бок, но он отмахнулся от них и продолжал:
-- Как же, как же! Нашумевшее дельце. Ты, Дыбович, небось совсем и не думал, что в такие знаменитости попадешь?..
Все притихли, как перед грозой, опасливо следя за фруктовым ножом, который вертел в руках Дыбович, усевшийся между Тыриным и Капитанаки.
Дыбович улыбнулся, положил нож и махнул рукой:
-- Ну, уж тоже... Нашел знаменитость. Где нам... Мы люди маленькие.
-- Послушайте, -- тихо спросил, наклоняясь к нему, Тырин. -- Он ведь мистифицирует нас, а? Вы не Дыбович?
-- Нет, нет, что вы... Я Дыбович!
-- Но, вероятно, однофамилец?
-- Помилуйте, -- горячо воскликнул Дыбович. -- Какой там однофамилец. Я настоящий Дыбович... Тот самый, у которого жену убили. Да вы, вероятно, меня видели на суде! Я свидетелем был.
-- Я на суде не был.
-- Не бы-ли?! -- ахнул Дыбович, нервно крутя желтые усики. -- Да как же вы так это!.. Вот странно.
И лицо его приняло обиженное выражение, как у актера, который услышал от приятеля, что тот не попал на его бенефис.
-- Неужели не были? Удивительно! Один из самых сенсационных процессов. Интереснейшее дело! Господа, кто из вас был на суде?
-- Я... -- несмело отозвался Капитанаки.
-- Вы меня там видели?
-- Да... видел. Вы давали показание по поводу... друга... вашей жены.
Молодой Дыбович сделал рукой торжествующий жест.
-- Ну вот, ну вот... Видите! А вы говорите -- не тот Дыбович!.. Зачем же мне обманывать вас?
Минута неловкого молчания была прервана деликатным Тыриным, решившим, что необходимо сказать хоть что-нибудь.
-- Ужасная трагедия, -- прошептал он. -- Вы, вероятно, переживали глубокую душевную драму?
-- А еще бы не глубокую! Это хоть кому доведись такая история... Жена... Где жена? Нет! Вот-с только куски в чемодане -- извольте вам! Получайте! Прямо подохнуть можно. Самое ужасное, что эти идиоты-сыщики стали первым долгом следить за мной... Как вам это понравится? Положеньице! Я на поезд -- они на поезд, я в гостиницу -- они в гостиницу.
-- Тяжелая история, -- вздохнул Тырин. -- Звериное время.
-- Еще бы не тяжелая, -- возмущенно сказал Дыбович. -- Подумайте, какие мерзавцы: убить женщину, разрезать на куски
