Поползухина за рукав, он потащил его во внутренние комнаты; в столовой они наткнулись на нестарую женщину в темной кофте с бантом на груди.
-- Чего ты его тащишь? Опять, верно, со своими проклятыми картами! Дай ты ему лучше отдохнуть, умыться с дороги.
52
-- Здравствуйте, сударыня! Я -- учитель Поползухин, из города.
-- Ну, что, же делать? -- вздохнула она. -- Мало ли с кем как бывает. Иногда и среди учителей попадаются хорошие люди. Только ты, уж сделай милость, у нас мертвецов не режь!
-- Зачем же мне их резать? -- удивился Поползухин.
-- То-то я и говорю -- незачем. От Бога грех и от людей страм. Пойди к себе, хоть лицо оплесни! Опылило тебя.
Таков был первый день приезда гимназиста Поползухина к помещику Плантову.
Глава вторая
Триумф
На другой день, после обеда, Поползухин, сидя в своей комнате, чистил мылом пиджак, залитый чернилами. Мальчик Андрейка стоял тут же в углу и горько плакал, перемежая это занятие с попытками вытащить при помощи зубов маленький гвоздик, забитый в стену на высоте его носа.
Против Поползухина сидел с колодой карт помещик Плантов и ожидал, когда Поползухин окончит свою работу.
-- Учение -- очень трудная вещь, -- говорил Поползухин. -- Вы знаете, что такое тригонометрия?
-- Нет!
-- Десять лет изучать надо. Алгебру -- семь с половиной лет. Латинский язык -- десять лет. Да и то потом ни черта не знаешь. Трудно! Профессора двадцать тысяч в год получают.
Плантов подпер щеку рукой и сосредоточенно слушал Поползухина.
-- Да, теперь народ другой, -- сказал он. -- Все знают. Вы на граммофоне умеете играть?
-- Как играть?
-- А так... Прислал мне тесть на именины из города граммофон... Труба есть такая, кружочки. А как на нем играть, бес его знает! Так и стоит без дела.
Поползухин внимательно посмотрел на Плантова, отложил в сторону пиджак и сказал:
-- Да, я на граммофоне немного умею играть. Учился. Только это трудно, откровенно говоря!
-- Ну? Играете? Вот так браво!..
Плантов оживился, вскочил и схватил гимназиста за руку.
-- Пойдем! Вы нам поиграете. Ну его к бесу, ваш пиджак! После отчистите! Послушаем, как оно это... Жена, жена!.. Иди сюда, бери вязанье, учитель на граммофоне будет играть!
Граммофон лежал в зеленом сундуке под беличьим салопом, завернутый в какие-то газеты и коленкор.
Поползухин с мрачным, решительным лицом вынул граммофон, установил его, приставил рупор и махнул рукой.
-- Потрудитесь, господа, отойти подальше! Андрейка, ты зачем с колен встал? Как пиджаки чернилами обливать, на это ты мастер, а как на коленях стоять, так не мастер! Господа, будьте любезны сесть подальше, вы меня нервируете!
-- А вы его не испортите? -- испуганно спросил Плантов. -- Вещь дорогая.
Поползухин презрительно усмехнулся:
-- Не беспокойтесь, не с такими аппаратами дело имели!
Он всунул в отверстие иглу, положил пластинку и завел пружину.
Все ахнули. Из трубы донесся визгливый человеческий голос, кричавший: "Выйду ль я на реченьку".
Бледный от гордости и упоенный
