канцелярии, их родственникам и семьям иметь общение с журналистами!" Отвяжись! Ни одного сведения ты от меня не получишь!
Глава V
Муж вздохнул и позвонил.
-- Глаша! Что, мой желтый чемодан в порядке?
Отвернувшись, Глаша перебирала пальцами концы передника.
-- Глаша! Я вас спрашиваю!
-- Меня барыня нанимала, а не вы. Нам запрещено давать сведения журналистам.
Тихо заплакал муж.
Глава VI
Выйдя по черной лестнице во двор с чемоданчиком в руках, муж огляделся и крикнул:
-- Дворник!!
Из дворницкой показался дворник, из подворотни выскочил мальчишка-булочник.
-- Гляди, -- крикнул дворник. -- Никак журналист во двор забег. Ату! Киш, проклятый!
Булочников мальчишка схватил кирпич и бросил его в ногу журналисту.
-- Кишь, анафема! Гони его отсюда, загоняй с парадной, дядя Микита! Мало на них, подлых, циркуляров пишут! Кш!
Завизжав от боли и прихрамывая, побежал журналист на улицу.
Глава VII
(Эпилог)
Была весна, светило яркое солнышко. Компания мальчишек весело шагала к реке, таща что-то в мешке.
К ним подошли другие ребятишки.
-- Чего тащите?
-- А топить тащим журналистова ребеночка. Сегодня родился, так дедушка ихний из государственной канцелярии велели утопить.
Мальчик из другой компании засвистал от избытка чувств и похвастался:
-- А к нам вчера на огороды журналист забежал. Что смеху было! Никешка ему руку перебил, а Ванька Гайкин глаза выколол. Веревкой за ноги зацепили и по всему огороду таскали.
Глазенки мальчишки с мешком засверкали завистью.
-- Ну? А где ж он?
-- А в яму с водой бросили. Вы какие будете?
-- А из государственной канцелярии! Сторожевы дети.
-- Гайда к реке!
Молчало небо.
* * *
P. S. Такова схема бытового романа в 1913 году. Мы не сомневаемся, что П. Д. Боборыкин [1] со свойственной его таланту отзывчивостью и сугубым вниманием к новым течениям -- использует эту схему для большой вещи в "Вестнике Европы".
[1] Боборыкин Петр Дмитриевич (1836--1921) -- русский писатель -- публицист, мемуарист, переводчик, автор многих романов. "Вестник Европы" -- русский ежемесячный журнал либерального направления.
Былое
(Русские в 1962 году) [1]
Зима этого года была особенно суровая.
Крестьяне сидели дома, никому не хотелось высовывать носа на улицу. Дети перестали ходить в училище, а бабы совершали самые краткие рейсы: через улицу в гастрономический магазин или на электрическую станцию, с претензией и жалобой на вечную неисправность электрических проводов.
Дед Пантелей разлегся на теплой лежанке и, щуря старые глаза от электрической лампочки, поглядывал на сбившихся у его ног малышей.
-- Ну, что же вам рассказать, мез-анфанчики? Что хотите слушать, пострелята?
-- Старое что-нибудь, -- попросила бойкая Аксюшка.
-- Да что старое-то?
-- Про губернаторов.
-- Про-гу-бер-на-торов... -- протянул добродушно-иронически старик. -- И чевой-то вы их так
