отошла от телефона и припала к дедовскому плечу:
-- Еще, дедушка, что-нибудь о губернаторах.
-- Ну, что же еще?
Дед рассмеялся:
-- Нравится? Как это говорится: "Недаром многих лет свидетелем Господь меня поставил"... Толмачева одесского тоже помню. Благороднейший человек был, порывистый. Научнейшая натура. Когда изобрели препарат "606", он им заинтересовался. "Кто, -- спрашивает, -- изобрел?" -- "Эрлих". -- "Жид? Да не допущу же я, -- говорит, -- чтобы у меня в Одессе делались опыты с жидовским препаратом. Да не бывать этому! Да не опозорю же я города своего родного этим шарлатанством!" Очень отзывчивый был человек, крепкий.
Дед оживился:
-- Думбадзе тоже помню. Тот был задумчивый.
-- Как, дед, "задумчивый"?
-- Задумается-задумается и скажет: "Есть у нас среди солдат евреи?" -- "Есть". -- "Выслать их". Купальщиц высылал, которые без костюмов купались; купальщиков, которые подглядывали. И всех по этапу, по этапу. Вкус большой к этапам имел... А раз, помню, ушел он из Ялты. Оделся в английский костюм и поехал по России. А журналу "Сатирикон" стало жаль его, что вот, мол, был человек старый при деле, а теперь без дела. Написали статью, пожалели. А он возьми и вернись в Ялту, когда журнал там получился. И что же вы думаете, дети: стали городовые по его приказу за газетчиками бегать, "Сатириконы" отбирать и рвать на клочки. Распорядительный был человек. Стойкий.
И долго еще раздавался монотонный, добродушный дедушкин голос. И долго слушали его притихшие, изумленные дети.
А за окном выла упорная сельская метель, слышались звуки автомобильных сирен и однотонное гудение дуговых фонарей на большой, занесенной снегом дороге. Ежилась, мерзла и отогревалась святая Русь.
[1] Так -- при первой публикации в журнале "Сатирикон", N 39, 1910 год.
Корибу
В мой редакторский кабинет вошел, озираючись, бледный молодой человек. Он остановился у дверей и, дрожа всем телом, стал всматриваться в меня.
-- Вы редактор?
-- Редактор.
-- Ей-Богу?
-- Честное слово!
Он замолчал, пугливо посматривая на меня,
-- Что вам угодно?
-- Кроме шуток -- вы редактор?
-- Уверяю вас! Вы хотели что-нибудь сообщить мне? Или принесли рукопись?
-- Не губите меня, -- сказал молодой человек, -- Если вы сболтнете -- я пропал!
Он порылся в кармане, достал какую-то бумажку, бросил ее на мой стол и сделал быстрое движение к дверям с явной целью -- бежать.
Я схватил его за руку, оттолкнул от дверей, оттащил к углу, повернул в дверях ключ и сурово сказал:
-- Э, нет, голубчик! Не уйдешь... Мало ли какую бумажку мог ты бросить на мой стол!..
Молодой человек упал на диван и залился горючими слезами.
Я развернул брошенную на стол бумажку.
Вот какое странное произведение было на ней написано.
"АФРИКАНСКИЕ НЕУРЯДИЦЫ
Указания благомыслящих людей на то, что на западном берегу Конго не все спокойно и что туземные князьки позволяют себе злоупотребления властью и насилие над своими подданными -- все это имеет под собой реальную почву.
