Аркадий Тимофеевич Аверченко
(1881—1925)
Главная » Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина » Аркадий Аверченко, Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова, страница 4

Аркадий Аверченко, Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова, страница 4

стороне, а между тем мы его сейчас проехали.

            Он скользнул по мне взглядом, сомкнул глаза и захрапел.

            Перед Нюрнбергом он долго и подробно рассказывал о красоте замка Барбароссы и потом, по нашей просьбе, сообщил старинное предание о знаменитом тысячелетнем дубе, посаженном во дворе замка графиней Брунгильдой. Притихшие, очарованные, слушали мы прекрасную легенду о Брунгильде.

            В одном только Мифасов, рассказывая это, оказался прав — он действительно рассказывал легенду потому что дерево, как выяснилось, посадила не Брунгильда, а Кунигунда — и не дуб, а липу, которая, по сравнению с тысячелетним дубом, была сущей девчонкой.

            По этому поводу Мифасов саркастически заметил

            — Нам не нужно было ехать через Вильно. Тогда бы все оказалось в порядке.

            Свободное время Мифасов распределял аккуратно на две половины. Первая — безжалостно ухлопывалась на чистку ногтей, вторая — на боязнь заболеть. Между нами была та разница, что мы любили жизнь, а осторожный Мифасов боялся смерти. Каждое утро он брал зеркало, засматривал себе в горло, ощупывал тело и с сомнением качал головой.

            — Что — спрашивал его порывистый Крысаков. — Еще нет чахотки Сибирская язва привилась Дифтерит разыгрывается

            — Не оваите упосей, — невнятно бормотал Мифасов, ощупывая язык.

            — Что

            — Я говорю не говорите глупостей!

            — Смотрите на меня! — восторженно кричал Крысаков, вертясь перед своим другом. — Вот я становлюсь в позу, и вы можете дотронуться до любой части моего тела, а я вам буду говорить.

            — Что

            — Увидите!

            Мифасов деликатно дотрагивался до его груди.

            — Плеврит!

            Дотрагивался Мифасов до живота.

            — Аппендицит!

            До рук.

            — Подагра!

            До носа.

            — Полипы!

            До горла.

            — Катар горла!

            Мифасов пожимал плечами

            — И вы думаете, это хорошо

            Мы бессовестно эксплуатировали осторожного Мифасова во время завтраков или обедов.

            Если креветки были особенно аппетитны и Мифасов протягивал к ним руку, Крысаков рассеянно, вскользь говорил

            — Безобидная ведь штука на вид, а какая опасная! Креветки, говорят, самый энергичный распространитель тифа.

            — Ну Почему же вы мне раньше не сказали; я уже 2 штуки съел.

            — Ну, две-то не опасно, — подхватывал я успокоительно. — Вот три, четыре — это уже риск.

            Подавали фрукты.

            — Холера нынче гуляет — ужас! — сообщал таинственно Крысаков, набивая рот сливами. — Как они рискуют сейчас подавать фрукты!

            — Да, пожалуй, еще и немытые, — говорил я с отвращением, захватывая последнюю охапку вишен. Оставалась пара абрикос.

            — Мифасов, кушайте абрикосы. Вы ведь не из трусливого десятка. Правда, по статистике, абрикосы — наиболее питательная почва для вибрионов…

            — Я не боюсь! — возражал Мифасов. — Только мне не хочется.

            — Почему же Скушайте. Вот ликеров — этого не пейте. От них бывают почечные камни…

            В чем Мифасов — в противоположность своей обычной осторожности — был безумно смел, расточителен и стремителен — это в …….

            ….. [1] это был прекраснейший