подмигивая хозяину, -- эти господа хотят что-нибудь купить.
-- Это что такое -- сурово спросил Мифасов.
-- Школа святой Елизаветы!
-- Это такая же школа, как ты честный человек. Ах ты, мошенник! Какая это школа! Разве такие школы бывают
-- Я не понял синьоров, -- сказал гид, сверкая зубами... -- Школу желаете Пожалуйте, я проведу вас в школу. Школу святой Маргариты! Синьоры останутся довольны.
Он повел нас, треща, как попугай, приплясывая и беспрестанно оборачиваясь...
Привел... Среди десятка манекенов сидели и плели кружева несколько прехорошеньких девушек.
-- Вот, -- сказал гид. -- Настоящие венецианские кружева.
Меня удивило, что никто из нас не рассердился.
Наоборот, все подошли к красавицам и с захватывающим интересом стали следить за их работой.
Крысаков настолько заинтересовался проворством маленьких ручек, что взял одну из них и поцеловал.
-- Нет, -- сказал гид. -- Я только хотел предложить вам купить кружева.
В другом углу Сандерс внимательно рассматривал плетенье, остановив работу самым примитивным способом взял обе руки работницы в своп.
-- Мифасов! -- печально сказал я. -- Только мы с тобой и отличаемся суровой нравственностью и закаленным сердцем.
-- Да, да... Послушан... Тебе не нужен тот цветочек, что торчит в твоей петлице Дай мне. Я приколю его к груди той, вон, высокой, черной...
-- Боже, -- подумал я с отвращением. -- Эти люди, как тигры, набросились на беззащитных девушек...
Глубокое чувство сожаления охватило меня. Я нежно-покровительственно обвил талию ближайшей работницы и шепнул
-- Не бойтесь! Я не подпущу их к вам.
-- Пойдем, синьоры, -- сказал гид, лицо которого вытянулось. -- Я вижу, что вы ничего не купите...
Действительно, мы вышли из школы Маргариты, не купив даже аршина кружев.
-- Все-таки, -- задумчиво сказал Крысаков. -- У них школьное дело обставлено недурно.
Когда наступил назначенный заранее день нашего отъезда из Венеции, мы с Сандерсом снова заболели.
Поезд уходил в пять часов вечера, и мы аккуратно пролежали до 4 12 часов вечера.
-- Теперь уже на поезд не успеешь -- осторожно спросил Сандерс.
-- Нет. Пока соберемся, пока гондола доползет...
-- Ну, значит, можно вставать. Господи! Какое счастье еще один денек пожить в Венеции!
Мы вскочили, оделись и пошли бродить.
На другой день печаль разрывала наши сердца -- нужно было уезжать.
Мы обошли все уголки, простились с Венецией, но... случилась непредвиденная вещь в три часа дня заболел Мифасов.
-- Плохо мне что-то, -- сказал он. -- Знаю, что нынче обязательно нужно ехать, но не могу встать.
-- Гм... Ну, ты полежи, а мы поедем на Лидо купаться. Все равно уж, раз остались...
-- И я с вами...
-- С ума вы сошли! Смотрите-ка! У него лихорадка, а он -- купаться!
Укутали Мифасова, пошли завтракать, побродили по переулкам и поехали на Лидо.
Разделись, легли на песок. Вдруг Крысаков поднялся на локтях и, глядя в воду, неуверенно сказал
-- Гм! Если бы Мифасов сейчас не лежал в Венеции в жестокой
