лихорадке, я бы подумал, что это он!
-- А, это вы братцы, -- пролепетал Мифасов, сконфуженно потирая тощую грудь. -- А мне сделалось этого, знаете... как его лучше! Да, сделалось лучше -- я и приехал.
Признаться ли Все мы втайне были благодарны за его ловкий прием. Пожить еще один день в Венеции! Этот Мифасов всегда придумает что-нибудь остроумное.
И в последний раз вошли мы в лазурные воды Лидо...
У всякого была своя манера купаться. Сандерс заплывал так далеко, что я, теряя его из вида, начинал подумывать о приискании, по возвращении в Россию, нового секретаря.
Крысаков, повертевшись в воде две минуты и наглотавшись соленой воды, вполне удовлетворенный, выбегал на берег и принимался за разные гадости бросал в нас песком, завязывал узлы на рубашках и носился, как сорвавшийся с цепи слон, по всему побережью.
Мифасов входил в воду с таким лицом, что будто бы он уже махнул рукой на жизнь и что морская пучина -- близкая его могила. Валился на полуаршинной глубине во весь свой длинный рост и, выпучив в безумном паническом ужасе глаза, размахивал бешено руками с видом человека, решившегося дорого продать жизнь.
Со стороны казалось, что это человек среди океана борется с гигантским волнением и тонет, одинокий... На самом деле стоило ему только протянуть руку, чтобы она коснулась берега.
В первый раз, когда я увидел его полный отчаяния взгляд и бешеные спазматические движения на полуаршинной глубине, то, обеспокоенный, спросил
-- Боже мой! Что это ты делаешь
-- Плаваю! -- прохрипел этот лихой малый.
-- Где Ведь тут глубины не больше двух футов.
-- Что ты! Я ведь ногами до самого дна достаю.
Я не хотел ему говорить, что этого же результата он достигает на любой городской улице, где воды нет. Но, взглянув на его покрытое предсмертным потом лицо и отчаянный лихой взгляд -- промолчал.
Может быть, кто-нибудь спросит, как плаваю я
Боже мой! Да конечно -- превосходно.
ФЛОРЕНЦИЯ
Мнение путеводителя. -- Испорченный механизм Мифасова. -- Фьезоле. -- Катанье в странном экипаже. -- Человек, перещеголявший Сандерса. -- Мы растерялись. -- Поиски. -- Остроумный плакал. -- Опять Фьезоле
В путеводителе -- о Флоренции сказано
-- Этот город можно назвать самым красивым из всех итальянских городов.
А о Венеции в том же путеводителе сказано
-- Этот город считается самым красивым из всех итальянских городов.
К Риму составитель путеводителя относится так
-- Рим можно назвать самым красивым из всех итальянских городов.
Можно сказать с уверенностью, что жена составителя путеводителя в своей семейной жизни была не особенно счастлива. Каждую встретившуюся женщину увлекающийся супруг находил лучше всех.
Венеция -- царица, а Флоренция -- ее красивая фрейлина, поддерживающая царственный шлейф. В Венеции нужно наслаждаться жизнью, во Флоренции -- отдыхать от жизни.
Благородным спокойствием обвеяна Флоренция.
Улицы без крика и гомона, роскошная зелень недвижно дремлет около белых дворцов, а солнце гораздо ласковее, нежнее, чем в пылкой Венеции.
Едва мы
