Аркадий Тимофеевич Аверченко
(1881—1925)
Главная » Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина » Аркадий Аверченко, Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова, страница 38

Аркадий Аверченко, Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова, страница 38

по одним им известным признакам, узнавали среди десятков — какого-нибудь Гверчино, Зурбарана или Луку Кранаха.

            В конце концов, я придумал следующий практичный и простой способ конкурировать с ними когда они застывали в изумлении перед какой-нибудь картиной, я потихоньку прокрадывался в следующую комнату, прочитывал подписи под картинами, возвращался и потом, шествуя в хвосте в эту следующую комнату, говорил, выглядывая из-за спин товарищей

            — А! Что это Если не ошибаюсь, эта старина Лауренс Похоже на его письмо…

            — Да, это Лауренс, — неохотно соглашался Крысаков.

            — Еще бы! Я думаю. А этот, вот в углу висит — убейте меня, если это не Берн-Джонс. Сразу можно узнать этого дьявольского виртуоза! Ну конечно. Да тут, если я не ошибаюсь, и Гэнсборо, и Рейнольдс!

            Сандерс, Мифасов и Крысаков изредка ошибались. Я никогда не ошибался.

            — Смотрите! — говорил Крысаков. — Ведь это Коро! Его сразу можно узнать.

            Я читал на дощечке

            Ван-Хигтинс, Голландская школа.

            — Неужели А ведь совсем Коро!.. Не правда ли, Мифасов

            — Да! — подтверждал Мифасов, очень ревниво относившийся к поддержанию их профессионального престижа. — Ну, Добиньи, конечно, вы сразу узнали

            — Это не Добиньи, — поправлял я. — Это Курбе.

            — Ну, Курбе! Их часто смешивают.

            — У Курбе всегда толстое дерево сбоку, — авторитетно замечал дремавший Сандерс.

            И мы шли дальше, пробегая одним взглядом десятки картин, лениво волоча усталые ноги и судорожным движением выпрямляя изредка натруженные спины и затылки.

            Когда уже все было осмотрено, несносный проныра Крысаков неожиданно говорил

            — А вот тут есть еще один закоулочек — мы в нем не были.

            — Ну, какой там закоулочек… Стоит ли Я уверен, там ничего путного нет.

            — Нет, Сандерс — так нельзя. Нужно все осматривать…

            — Милые мои! Отпустите вы меня…

            — Что вы! Там целых два Фрагонара.

            — Два.. Эх! Ну, идем!!

            Всюду нам сопутствовала компания англичанок. Англичанки все, как на подбор, были старые — ни одной молоденькой, ни одной красивой.

            За все время мы видели несколько сот англичанок — все они были старые, отвратительные. Я уверен, что в Англии есть много и молодых, но они на континенте не показываются. Их, вероятно, держат где-нибудь взаперти, выдерживают в каком-то погребе, дожидаясь, пока они постареют. А когда они готовы — их выпускают на континент большими партиями. Ездят они всюду по Куковскому маршруту, сопровождаемые длинными, иссохшими от времени англичанами; забавно видеть, как Куковский проводник набивает чудовищно-громадный автомобиль этим старым мясом, хватая леди и джентльменов за шиворот и пропихивая их ногой в затруднительных местах. Ничего, довольны.

            И бродят они, несчастные, подобно нам, застывая с видом загипнотизированных кроликов перед какой-нибудь головой старика или туманным вечером в Нидерландах.

            Это позор и несчастье — изучать сокровища искусства таким образом. Что у меня осталось в памяти Несколько Рубенсов, два-три Рембрандта, полдюжины Беклинов, и кое-что испанское поразительные Хулоага, Англада и Саролла-Бастила.