длительности аплодисментов обрушивается сверху, перекатывается и растет, как весенний гром.
Петь невозможно. Виден только раскрытый рот, растерянные глаза. Забракованная певица исчезает под гомерический свист.
Когда мы покупали билеты, перед нами вынырнул Габриэль.
-- А-а, синьоры идут сюда! Сейчас, сейчас! Кассир! Выдайте этим хорошим господам билеты... Они желают иметь билеты. Это мои знакомые господа -- дайте им лучшие билеты. Вот сдача. Вот билеты. Красивые красные билетики. Я вас тут подожду. Когда выйдете -- поедем в одно местечко.
-- Отстаньте, -- сурово сказали мы. -- Не смейте нас дожидаться -- мы все равно не поедем с вами. Напрасно только потеряете время. И ни чентезима не получите и потеряете время.
-- О, добрые господа! Зачем вы обижаете Габриэля Он бедный человек и подождет вас.
Конечно, когда мы через три часа вышли -- бедный человек ждал нас.
-- Пройдемся, господа, -- сказал Крысаков. -- Прелестная ночь.
-- Пожалуйте! -- подкатил Габриэль. -- Тут как раз четыре места. Я вас ждал.
-- Убирайся к дьяволу! Мы тебе сказали, что ты не нужен Отъезжай! Мы хотим идти пешком...
Мы зашагали по озаренному луной тротуару, а Габриэль шагом потянулся за нами.
Узкие улицы, еще сохранившие в каменных стенах и мостовой теплоту солнца, накалившего их днем -- нежились и дремали под луной... И везде нам приходилось шагать через груды беспорядочно разметавшихся тел. Весь голодный, нищенский Неаполь спит на улицах... это красиво и жутко. Будто весь город, все дома вывернуты наизнанку.
Аршина два макарон днем и аршина два тротуарной плиты ночью -- весь обиход оборванного гражданина прекрасной Италии. Господь Бог хорошо обеспечил этих бездельников...
Странные жуткие улицы.
Какой-нибудь англичанин верхом на осле медленно пробирается среди этой беспорядочной гекатомбы спящих и пожирающих макароны тел, медленно пробирается, напоминая смешную пародию на Штуковскую картину Бог войны.
-- Зайдем в ресторан, господа. Закусим.
Когда мы взбирались по лестнице ресторана, Габриэль крикнул
-- Я подожду вас, синьоры!
-- Убирайся к черту!
-- Синьоры только крикнут -- и я уже тут как тут.
В итальянских ресторанах средней руки у нас своя линия поведения, выработанная общими усилиями хитроумного Сандерса и изобретательного Крысакова.
Дело в том, что рестораторы и слуги -- невероятные бестии, жадные, трусливые, нахальные, только и помышляющие о том, как бы надуть бедного путешественника, подсунув ему вместо асти -- помои, заменив заказанное кушанье отвратительным месивом и приписав к счету процентов пятьдесят.
Поэтому мы, являясь в ресторан, с места в карьер подчеркиваем -- с кем им придется иметь дело.
-- Почему на скатерти пятно -- яростно кричит Крысаков, свирепо вращая глазами. -- Что Где Вот оно! Если вы вытираете сапоги скатертью, так можете сунуть ее в карман, а не подсовывать нам!! Это что Это что! Вода А графин Его когда мыли Такие графины на стол ставят! Позвать метрдотеля! Хозяина сюда! Как же вы нас накормите, если у вас так обращаются с гостями!! На ножах ржавчина! Ложки погнуты!
