Аркадий Тимофеевич Аверченко
(1881—1925)
Главная » Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина » Аркадий Аверченко, Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова, страница 51

Аркадий Аверченко, Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова, страница 51

груди ребенка…

            — А неприличную собаку видели, синьоры — вмешивается Габриэль. — Вот-то штучка… Хи-хи…

            Никто ему не отвечает.

            В каком-то доме мы, наконец, к превеликому восторгу Габриэля, натыкаемся на висящий на стене деревянный футляр, в виде шкапчика…

            Его открывают… Если в античные времена эта фреска красовалась без всякого прикрытия — античная публика имела о стыдливости и пристойности особое представление.

            Габриэль корчится от циничного, смеха; наш гид снисходительно подмигивает, обращая наше внимание на некоторые детали.

            Человек, который показывает эту непристойность, просит на чай; тот человек, который впустил нас в дом — тоже просит на чай; и тот человек, который пропустил нас в какие-то ворота — взял на чай.

            В помпейском музее брали с нас за вход в каждую дверь; неизвестный человек указал пальцем на иссохшее тело помпейца, лежащее под стеклом, сказал

            — Это тело помпейца.

            И протянул руку за подаянием.

            Я указал ему на Крысакова и сказал

            — Это тело Крысакова.

            После чего, в свою очередь, протянул ему руку за подаянием.

            Он ничего мне не заплатил, хотя мои сведения были ценнее его сведений я знал, что его помпеец — помпеец, а он не знал, что мой Крысаков — Крысаков.

            Возвращаясь обратно на станцию, мы наткнулись на громадные штабели лавы, сложенной здесь после раскопок; на несколько верст тянулись эти штабели.

            Вышел из хижины человек, взял несколько кусков лавы в орех величиной и роздал нам на память. Потом попросил уплатить ему за это.

            — Сколько — серьезно спросил Мифасов.

            — О, это сколько будет вам угодно!..

            — Нет — так нельзя. Всякая вещь должна быть оплачена ее стоимостью. Во сколько вы цените врученные нам кусочки

            — Если синьоры дадут мне лиру — я буду доволен.

            — Сандерс! Уплатите ему лиру.

            Мифасов оглядел необозримое пространство, покрытое лавой, и завистливо сказал

            — Какая богатая страна — Италия!

            — Почему

            — Четыре кусочка лавы, общим весом в четверть фунта — стоят одну лиру. Сколько же должно стоить все, что тут лежит Интересно высчитать.

            Возвращались усталые.

            — Видели в музее сохранившиеся зерна пшеницы, кусочки почерневшего хлеба и даже остатки какого-то кушанья… Это изумительно!

            — Понимаю, — подмигнул Крысаков, — просто вы проголодались и потому сворачиваете все на съестное. Вон, кстати, и ресторанчик.

            Первый стакан кьянти приободрил нас.

            — Милое винцо! Смотрите, господа, что это Сандерс такой задумчивый Сандерс! Что с вами

            Он рассеянно поднял опущенные глаза и сказал

            — Приблизительно, около двенадцати с половиной миллиардов пудов, на общую сумму девятьсот миллиардов рублей.

            — Чего!!

            — Лавы. Тут.

         

 

      2

      Розовая черепаха. — Максим Горький. — Итальянская толпа. — Старик. — Тяжелое путешествие. — Последнее мошенничество. — Опять Габриэль

           

            На Капри пароход отходил утром.

            Так как весь Неаполь пропитан звуками музыки и пения, то и на пароходе оказался целый оркестр.

            Хорошо живется бездельничающему