возразилъ я,-- что y него брались сд?лать этотъ верхъ за 180 рублей...
-- Такъ и отдавалъ бы! Странные люди, ей Богу. Въ другомъ м?ст? имъ золотыя горы сулятъ, a они сюда л?зутъ!
На моемъ письменномъ стол? прозвен?лъ телефонный звонокъ.
Я снялъ трубку, приложилъ ее къ уху и предусмотрительно пропищалъ тоненькимъ женскимъ голосомъ:
-- Алло? Кто говорить?
Сердце мое чуяло: говорилъ Туркинъ.
-- Баринъ дома?
-- Н?тути,-- пропищалъ я.-- У?хамши. Куда-а-а?
-- Въ Финляндію.
-- A чтобъ его черти забрали, твоего глупаго барина. Надолго?
-- На пять д?нъ.
-- Послушай, передай ему, что такъ порядочные люди не поступаютъ! Чуть не тридцать градусовъ жары, a я по его милости долженъ жариться въ проклятой душной коробк?.
-- Слушаю-съ,-- пропищалъ я.-- Хорошо-съ.
Я далъ отбой и, переждавъ минуту, позвонилъ Клусачеву.
-- Алло!-- сказалъ я.-- Квартира Клусачева?
-- Да,-- сказалъ женскій голосъ.-- Вамъ кого?
-- Клусачевъ дома?
-- Дома. A кто говорить?
-- Аверченко.
-- Аверченко говоритъ, -- сказалъ женскій голосъ кому-то въ сторону.
-- A ну его къ чорту! -- послышался отдаленный мужской голосъ.-- Скажи, что только что я ушелъ.
-- Вы слушаете? Только что вышелъ баринъ. Сію минутку. Я-то думала, что онъ дома, a онъ, гляди, вышелъ.
-- Когда же онъ вернется?-- терп?ливо спросилъ я.
-- Когда вернетесь?-- справился женскій голосъ.
-- Скажи ему, что я... ну, у?халъ въ Финляндію; вернусь черезъ три дня, что-ли.
-- У?хали въ Финляндію,-- повторилъ рабски женскій голосъ...-- черезъ три дня.
Я швырнулъ трубку, бросился на диванъ, и закрылъ лицо руками: мн? представлялся Туркинъ, носящійся въ своемъ глухомъ закрытомъ автомобил? по жаркимъ душнымъ городскимъ улицамъ, и р?дкіе прохожіе, заглянувъ въ автомобильное окно, въ ужас? шарахаются при вид? чьего-то краснаго, мокраго, обвареннаго жгучей духотой лица, черты котораго искажены б?шенствомъ и злобой.
Съ этого часа я безм?рно полюбилъ столь р?дкую л?томъ холодную сырую погоду. Дождь, в?теръ облегчали и осв?жали меня. Наоборотъ, жара д?йствовала на меня ужасно: красное исковерканное б?шенствомъ призрачное лицо, выглядывающее изъ чернаго мрачнаго гробообразнаго автомобиля, чудилось мн?.
Въ этотъ жаркій день я былъ именинникомъ, хотя въ календар? Аркадій и не значился: гуляя по улиц?, я увид?лъ открытый автомобиль съ прекраснымъ парусиновымъ верхомъ. Въ немъ сид?лъ Туркинъ.
-- А, -- прив?тливо сказалъ я. -- Поздравляю! Довольны?
-- Ну, знаете, не могу сказать. Тянулъ, тянулъ этотъ Чертачевъ вашъ.
-- Клусачевъ,-- печально улыбнулся я.
-- Клусачевъ онъ или кто, но содрать за парусиновый верхъ безъ подъемнаго стекла 200 рублей -- это грабежъ! Удружили вы мн?, нечего сказать.
Я вздохнулъ, похлопалъ рукой по кузову автомобиля и безц?льно спросилъ:
-- Ландолэ?
-- Ландолэ. Порекомендовали вы мн?, нечего сказать.
-- Алло! Клусачевъ?
-- Да, я. Кто говоритъ?
-- Аверченко. Хорошо съ?здили?
-- Куда?
-- Въ Финляндію.
