возразилъ я,— что y него брались сд?лать этотъ верхъ за 180 рублей…
— Такъ и отдавалъ бы! Странные люди, ей Богу. Въ другомъ м?ст? имъ золотыя горы сулятъ, a они сюда л?зутъ!
На моемъ письменномъ стол? прозвен?лъ телефонный звонокъ.
Я снялъ трубку, приложилъ ее къ уху и предусмотрительно пропищалъ тоненькимъ женскимъ голосомъ:
— Алло? Кто говорить?
Сердце мое чуяло: говорилъ Туркинъ.
— Баринъ дома?
— Н?тути,— пропищалъ я.— У?хамши. Куда-а-а?
— Въ Финляндію.
— A чтобъ его черти забрали, твоего глупаго барина. Надолго?
— На пять д?нъ.
— Послушай, передай ему, что такъ порядочные люди не поступаютъ! Чуть не тридцать градусовъ жары, a я по его милости долженъ жариться въ проклятой душной коробк?.
— Слушаю-съ,— пропищалъ я.— Хорошо-съ.
Я далъ отбой и, переждавъ минуту, позвонилъ Клусачеву.
— Алло!— сказалъ я.— Квартира Клусачева?
— Да,— сказалъ женскій голосъ.— Вамъ кого?
— Клусачевъ дома?
— Дома. A кто говорить?
— Аверченко.
— Аверченко говоритъ, — сказалъ женскій голосъ кому-то въ сторону.
— A ну его къ чорту! — послышался отдаленный мужской голосъ.— Скажи, что только что я ушелъ.
— Вы слушаете? Только что вышелъ баринъ. Сію минутку. Я-то думала, что онъ дома, a онъ, гляди, вышелъ.
— Когда же онъ вернется?— терп?ливо спросилъ я.
— Когда вернетесь?— справился женскій голосъ.
— Скажи ему, что я… ну, у?халъ въ Финляндію; вернусь черезъ три дня, что-ли.
— У?хали въ Финляндію,— повторилъ рабски женскій голосъ…— черезъ три дня.
Я швырнулъ трубку, бросился на диванъ, и закрылъ лицо руками: мн? представлялся Туркинъ, носящійся въ своемъ глухомъ закрытомъ автомобил? по жаркимъ душнымъ городскимъ улицамъ, и р?дкіе прохожіе, заглянувъ въ автомобильное окно, въ ужас? шарахаются при вид? чьего-то краснаго, мокраго, обвареннаго жгучей духотой лица, черты котораго искажены б?шенствомъ и злобой.
Съ этого часа я безм?рно полюбилъ столь р?дкую л?томъ холодную сырую погоду. Дождь, в?теръ облегчали и осв?жали меня. Наоборотъ, жара д?йствовала на меня ужасно: красное исковерканное б?шенствомъ призрачное лицо, выглядывающее изъ чернаго мрачнаго гробообразнаго автомобиля, чудилось мн?.
Въ этотъ жаркій день я былъ именинникомъ, хотя въ календар? Аркадій и не значился: гуляя по улиц?, я увид?лъ открытый автомобиль съ прекраснымъ парусиновымъ верхомъ. Въ немъ сид?лъ Туркинъ.
— А, — прив?тливо сказалъ я. — Поздравляю! Довольны?
— Ну, знаете, не могу сказать. Тянулъ, тянулъ этотъ Чертачевъ вашъ.
— Клусачевъ,— печально улыбнулся я.
— Клусачевъ онъ или кто, но содрать за парусиновый верхъ безъ подъемнаго стекла 200 рублей — это грабежъ! Удружили вы мн?, нечего сказать.
Я вздохнулъ, похлопалъ рукой по кузову автомобиля и безц?льно спросилъ:
— Ландолэ?
— Ландолэ. Порекомендовали вы мн?, нечего сказать.
— Алло! Клусачевъ?
— Да, я. Кто говоритъ?
— Аверченко. Хорошо съ?здили?
— Куда?
— Въ Финляндію.