— Въ какую тамъ Финляндію?! Ахъ, да… Какъ вамъ сказать… Ужъ больно я истрепался за посл?днее время. Одинъ вашъ этотъ Туркинъ вс? жилы вымоталъ. Работа хлопотливая, прибыли ни коп?йки, да еще изъ-за этого выгодный заказъ одинъ утеряли. Порекомендовали, нечего сказать!..
РОСКОШНАЯ ЖИЗНЬ.
I.
Конкретное представленіе писца Бердяги о широкой привольной, красивой жизни заключалось въ сл?дующемъ: однажды года три тому назадъ, когда еще была жива Бердягина мать — онъ, по ея настоянію, пошелъ къ крестному Остроголовченко похристосоваться и, вообще, выразить свою любовь и почтеніе.
— Можетъ быть,— подмигнула веселая старуха,— этотъ негодяй и кровопійца оставить теб? что-нибудь посл? смерти. Все-жъ таки крестный отецъ.
Бердяга пошелъ — и тутъ онъ впервые увид?лъ ту роскошь, ту сверкающе-красивую жизнь, выше которой ничего быть не могло.
Ярко-желтые, крашеные масляной краской полы сверкали, какъ р?ка подъ солнцемъ; повсюду были разостланы б?лые д?вственные половики; мебель плюшевая; a въ углу прекрасной, оклеенной с?ро-голубыми обоями, гостиной былъ накрытъ б?лосн?жный столъ. Солнышко разсыпало самоцв?тные камни на десяткахъ пузатыхъ бутылокъ съ коричневой мадерой, красной рябиновкой и таинственными зелеными ликерами; жареный н?жный барашекъ съ подрумяненной кожицей дремалъ на громадномъ, украшенномъ зеленью блюд? въ одномъ углу стола, a толстый сочный окорокъ развалился на другомъ углу; все это перем?шивалось съ пышнымъ букетомъ разноцв?тныхъ яицъ, икрой, какими-то сырными изд?ліями, мазурками и бабами; a когда крестный Островченко расц?ловался съ Бердягой, на Бердягу пахнуло превкусн?йшей см?сью запаха сигаръ и хорошаго одеколона.
И разговоръ, который велъ крестный съ Бердягой, тоже былъ пріятенъ, нравился Бердяг? и льстилъ ему. Крестный не вид?лъ Бердягу л?тъ семь, помнилъ его мальчикомъ, a теперь, увид?въ высочайшаго молодца съ костлявымъ носатымъ лицомъ и впалой грудью — очень удивился.
— Какъ?! Ты уже выросъ?! Однако. Вотъ не думалъ! Да в?дь ты мужчина!
По тону стараго Остроголовченко можно было предположить, что онъ гораздо мен?е удивился бы, если бы Бердяга явился къ нему т?мъ же тринадцатил?тнимъ мальчишкой, которымъ онъ былъ семь л?тъ тому назадъ. Смущенный и польщенный такимъ вниманіемъ къ своей скромной особ?,— Бердяга хихикнулъ, переступилъ съ ноги на ногу, и тутъ-же р?шилъ, что его крестный — прекрасный добрый челов?къ.
— Да, да. Форменный мужчина. Служишь?
— Служу, — отв?тилъ Бердяга, замирая отъ тайнаго удовольствія разговаривать съ такимъ важнымъ челов?комъ въ прекрасномъ черномъ сюртук? и съ золотой медалью на красной лент?, данной Остроголовченк? за какія-то заслуги.
— Служу въ технической контор? Братьевъ Шумахеръ и Зайдъ, землед?льческія орудія и машины, представители Альфреда Барраса, Анонимной компаніи Уніонъ и Джеффри Уатсона въ Шеффильд?.
— Вотъ какъ,— покачалъ головой крестный довольно любезно.— Это хорошо. Много получаешь?
— Двадцать семь рублей, да наградныя.
— Вотъ какъ! Прямо-таки мужчина. Ты помнишь, Егоръ Ильичъ, покойнаго Астафія Иваныча Бердягу. Это