считается высшимъ шикомъ пускать въ ходъ такія слова, которыхъ до него никто не слыхивалъ; да и онъ самъ завтра на тотъ-же вопросъ отв?титъ иначе... Что-нибудь врод?: "ничего, тилибонимся" или "ничего, тарарыкаемъ".
A въ перевод? на русскій языкъ этотъ краткій діалогъ очень простъ:
-- Какъ поживаешь, Миша?
-- Ничего, помаленьку.
Тугоуздовъ познакомилъ меня съ Васей, познакомилъ съ Мишунчикомъ, и не успокоился до т?хъ поръ, пока не взялъ съ нихъ слово ?хать вм?ст? съ нами ужинать къ Яру.
-- Н?тъ, н?тъ, ужъ вы не отвертитесь. По?демъ, чепурыхнемъ (или чебурахнемъ -- не помню).
Когда мы вернулись и с?ли на м?сто, я спросилъ Тугоуздова:
-- Кто это такіе, твои друзья?
-- A чортъ ихъ знаетъ,-- беззаботно отв?чалъ онъ, не отрывая бинокля отъ глазъ.
-- Ч?мъ они занимаются?
-- Такъ просто... Москвичи. Кажется, хорошіе ребята. Впрочемъ, я фамилію-то ихнюю забылъ. Не то Кертингъ и Полосухинъ, не то Димитрюковъ и Зв?здичъ. Тотъ, что Зв?здичъ, очень хорошо анекдоты разсказываетъ.
И закончилъ н?сколько неожиданно:
-- Д?ляга.
II.
Когда прі?хали къ Яру -- насъ уже ждалъ накрытый столъ.
-- Все, какъ сл?дуетъ?-- жизнерадостно спросилъ Тугоуздовъ склонившагося къ нему метрдотеля.
-- Извольте вид?ть!
-- Чего тамъ изволить! Коньячишку дрянь поставили. Ты, братецъ, дай чего-нибудь этакого... старенькаго.
-- Извольте-съ. Есть очень хорошіе коньяки 1820 года -- только долженъ предупредить, Николай Савичъ -- тово-съ! Семьдесятъ пять монетъ бутылочка.
-- Ты, братецъ, глупъ,-- поморщился Тугоуздовъ.-- Скажи, Тугоуздовъ когда-нибудь торговался?!
-- Никакъ н?тъ.
-- То-то и оно. Живешь-то в?дь одинъ разъ! В?рно, ребятки?
-- В?рно,-- подтвердилъ Мишунчикъ.
Шумно уселись за столъ.
-- Эхъ-ма! Ходи изба, ходи печь!-- кричалъ Тугоуздовъ. Шире дорогу, коньякъ въ горло идетъ! Пейте разумное, доброе, в?чное!
...Мальчишка подошелъ къ намъ, держа въ рук? три розы, и заявилъ Тугоуздову:
-- Вотъ вамъ прислали... С ъ того столика. Господа Шинкун?вы.
-- Ге! Спасибо! Вспомнили стараго Тугоуздова. Стой, паренекъ! Сколько y тебя этого товару есть?
-- Да хоть десятокъ, хоть два.
-- Ну, вотъ, и волоки два! Отнеси имъ съ записочкой, поблагодари! Стой, напишу.
Цв?ты были отосланы съ игривой запиской Тугоуздова: "Ку-ку! A вотъ и я, здравствуйте, какъ пошевеливаетесь? Пьемъ за ваше, съ криками ура!"
Подъ запиской онъ заставилъ подписаться насъ вс?хъ, несмотря на мои мольбы и указанія, что это неудобно.
-- Ничего, ничего! Живемъ-то одинъ разъ... Эхъ-ма!
Мн? сталъ нравиться этотъ стихійный, широкій, безудержный челов?къ:
-- Вотъ онъ, московскій-то размахъ,-- подумалъ я.-- Москва кутитъ, дымъ столбомъ!
-- Что тамъ y васъ еще?-- спросилъ Тугоуздовъ метрдотеля.
-- Еще горячая закуска заказана, потомъ уха, потомъ котлетки валлеруа...
-- Къ чорту твои закуски. Давай намъ ухи... Эхъ-ма! Настоящей русской стерляжьей ушицы съ растегайчиками. Гопъ-гопъ!.. Настоящее исконные растегайчики!
-- Виноватъ,
