Аркадий Тимофеевич Аверченко
(1881—1925)
Главная » Черным по белому » Аркадий Аверченко, Черным по белому, страница 50

Аркадий Аверченко, Черным по белому, страница 50

          — Сударыня! Это д?лается очень просто: онъ ловко хлопаетъ ладонью о-дерево, a потомъ уже головой бьется о-руку. Получается сильный звукъ, a не больно.

            — A красное пятно? !

            — Вы обращали когда-нибудь вниманіе на отворотъ его пиджака? Н?тъ? Обратите. У него на всякій случай за отворотомъ нашитъ кусокъ коленкора съ намазанной на него красной гримировальной краской. Ударившись головой о-руку, этотъ продувной парень хватается за отворотъ и, намазавъ палецъ краской, переноситъ ее на лицо. Поняли?

            — Боже, какая гадость…

            — Да ужъ… Хорошаго мало. Воротничекъ рвалъ?

            — Рвалъ…

            — Съ галстукомъ?

            — Д…да…

            — У него дв? дюжины старыхъ воротничковъ съ собой изъ города привезены. Для подобныхъ случаевъ. Какъ только воротничекъ y него забахромится — сейчасъ же откладываетъ: «Э, говоритъ, это мн? для свиданья еще пригодится. A галстуки y него спеціально такъ сд?ланы, что не рвутся, a просто сзади разстегиваются.

            — О, Боже, Боже!.. Какія мы, женщины, дуры.

            — Ну, почему же ужъ и дуры?! Просто вы такъ благородны, что не зам?чаете этихъ ухищреній. Палку ломалъ?

            — Ломалъ.

            Маргаритовъ задумчиво покачалъ головой.

            — Новый пріемъ. Передъ отъ?здомъ онъ y разносчика купилъ десятокъ палокъ за пять рублей. «На-что теб?,— спрашиваю я,— эта дрянь?» См?ется. «Въ ломъ, говоритъ, покупаю для н?которыхъ случаевъ».

            — Но, объясните мн?,— зач?мъ же онъ такъ поступаетъ?

            — Зач?мъ? Потому что онъ на любовь смотритъ, какъ фабрикантъ на свое производство. Если бы y него былъ одинъ романъ, a то, в?дь, онъ завязываетъ сразу десять. A для такого обширнаго производства требуется уже штампъ. Раньше какой-нибудь Бенвенутто Челлини трудился надъ однимъ бокаломъ или ларчикомъ ц?лый годъ, и это было подлинное художественное произведеніе; a теперь на берлинскихъ фабрикахъ д?лаютъ эти вещи по тысячъ въ день. Ясно, что вс? они д?лаются однимъ и т?мъ же способомъ, штампуются ка одинъ фасонъ. Такъ и вашъ Пампуховъ. Зная, вообще, его пріемъ, его фабричную марку, я всегда могу по ней предсказать весь процессъ его оптовой работы.

            — Какая гадость! Какая трясина! О, если онъ мн? только встр?тится… У меня голова болитъ. Не проводите-ли вы меня домой?

            — Съ удовольствіемъ. Но знаете, что? Не лучше-ли намъ пойти посид?ть немного y моря? Mope такъ успокаиваетъ. Тамъ стоишь лицомъ къ лицу съ нев?домымъ. Съ т?мъ, кто шелеститъ изумрудомъ соленыхъ волнъ, темной хвоей мрачныхъ сосенъ…

            — Какъ вы хорошо говорите!.. Пойдемте!

            — Нев?домый всюду. Сейчасъ онъ глядитъ изъ вашихъ темныхъ глазъ… Какая y васъ теплая ласковая рука! Положите ее мн? на голову. A голову положите къ себ? на кол?ни… Вотъ такъ. Чувствуешь себя маленькимъ, маленькимъ мальчикомъ. Убаюкайте меня. О, какъ хорошо… Я вижу зв?зды… Твоя и моя… Космосъ…

            — Дорогой мой мальчикъ…

            — Ну, еще! Еще поц?луй меня. Дв? пылинки космоса… среди милліона… билли… билліарда пылинокъ…

      ЗАГАДКИ СЕРДЦА.

      I.

            Мой сос?дъ по комнат? Бакалягинъ — нанесъ мн? первый свой визитъ по очень странному поводу. Онъ пришелъ и сказалъ:

            — Вс?