совс?мъ изъ квартиры выставила.
— Весна — сезонъ выставокъ,— сострилъ Клинковъ, снимая пальто.— Подходцевъ, запиши. Я разорю этимъ лучшую редакцію столицы. Ахъ, какъ мн? жаль, Маруся, что я не могу оказать вамъ того гостепріимства, на которое вы разсчитывали.
— Уйдите вы,— сердито сказала Маруся, нер?шительно присаживаясь на кровать.— Ни на что я не разсчитывала. Отдохну и пойду.
Взглядъ ея упалъ на кадочку съ мукой и она широко раскрыла глаза.
— Ой! Это что вы, господа, д?лаете?
— Куличи,— серьезно отв?тилъ Громовъ, поднимая измазанное мукой лицо.— Только y насъ, знаете-ли, не ладится…
— Видишь-ли Маруся,— важно заявилъ Клинковъ.— Мы р?шили отпраздновать праздникъ святой Пасхи по настоящему. Мы — буржуи!
Маруся встала, осмотр?ла кадочку и сказала чрезвычайно озабочено:
— Эхъ, вы! Кто-жъ такъ куличи д?лаетъ. Высыпайте обратно муку. Хотите, я вамъ зам?шу?
Громовъ удивился.
— Да разв? вы ум?ете?.
— Вотъ теб? разъ! Да какже не ум?ть!
— Уважаемая достойная Маруся,— обрадовался совершенно измученный загадочностью поварской книги Подходцевъ.— Вы насъ чрезвычайно обяжете…
Увид?въ такой оборотъ д?ла, сконфуженный сначала Клинковъ принялъ теперь очень нахальный видъ. Заложилъ руки въ карманы и проц?дилъ сквозь зубы:
— Теперь вы, господа, понимаете, для чего я ее привелъ?
— Лучше молчи, пока я тебя не ударилъ по голов? этой лопаткой. По распущенности ты превзошелъ Геліогабала!
— Да, пожалуй…— подтвердилъ самодовольно Клинковъ.— Во мн? сидитъ римлянинъ временъ упадка.
— Нечего сказать, хорошенькое пом?щеніе онъ себ? выбралъ. Разведи-ка въ этой баночк? краску для яицъ.
Римлянинъ временъ упадка покорно взялъ пакетики съ краской и отошелъ въ уголъ, a Подходцевъ и Громовъ предоставивъ гость? вс? куличные припасы, стали суетиться около стола.
— Накроемъ пока столъ. Скатерть чистая есть?
— Вотъ есть… Какая-то черная. Только на ней, къ сожал?нію, маленькое б?лое пятно.
— Милый мой, ты смотришь на эту вещь негативно. Это б?лая скатерть, но сплошь залитая чернилами, кром? этого б?лаго м?ста. И, конечно, залилъ ее Клинковъ. Онъ всюду постарается.
— Да ужъ,— отозвался изъ-за угла Клинковъ, поймавшій только посл?днюю фразу.— Я всегда стараюсь. Я старательный. A вы всегда на меня кричите. Вонъ Марусю привелъ. Маруся, поц?луй меня.
— Уйди, уйди, не л?зь. Заберите его отъ меня, или я его вымажу т?стомъ.
Вдругъ Подходцевъ застоналъ.
— Эхъ, чоррртъ! Сломался!
— Что?
— Ключъ отъ сардинокъ. Я попробовалъ открыть.
— Значитъ, пропала коробка,— ахнулъ Громовъ.— Теперь ужъ ничего не сд?лаешь. Помнишь, y насъ тоже этакъ сломался ключъ… Мы пробовали открыть ногтями, потомъ стучали по коробк? каблуками, бросали на полъ, думая, что она разобьется. Исковеркали — такъ и пропала коробка…
— И глупо,— отозвался Клинковъ.— Я тогда же предлагалъ подложить ее на рельсы, подъ колесо трамвая. Въ этихъ случаяхъ самое в?рное — трамвай.
— Давайте, я открою,— сказала озабоченная Маруся, отрываясь отъ