Новаковичъ говорилъ:
— Я нахожу вашу исторію съ привид?ніемъ конокрада — банальной. — Вотъ со мной однажды случилась исторія — такъ исторія!
— Именно?
— Взялъ я однажды какъ-то, въ прошломъ году, да и соорудилъ у себя въ комнат? чучело разбойника — изъ мольберта, пиджака, брюкъ и ботинокъ. Привязалъ къ рук? ножъ… большой такой острый… и самъ ушелъ. Заходитъ зач?мъ-то въ комнату сестра — видитъ эту ужасную фигуру… Бросается вм?сто дверей, въ б?льевой шкафъ — трахъ! Дверка вдребезги, сестра вдребезги… Бросается она къ окну… Трахъ! Распахнула она его, да съ подоконника — прыгъ! А окно-то въ четвертомъ этаж?… Посл? этого вб?гаетъ горничная, a въ рукахъ у нея на поднос? дорогой фарфоровый сервизъ еще екатерининскихъ временъ… Отъ д?да остался. Ему теперь и ц?ны н?тъ. Сервизъ, конечно, вдребезги, горничная тоже… вылетаетъ на л?стницу, падаетъ на швейцара, который съ околодочнымъ и двумя городовыми поднимался по л?стниц? кому-то пов?стку вручать и вся эта компанія, можете себ? вообразить летитъ, какъ этакій бульденежъ — съ л?стницы внизъ. Крикъ, визгъ, стоны. Потомъ поднялись, разспросили горничную, подошли вс? къ таинственной комнат?… Конечно, шашки на-голо, револьверъ на-голо… Приставъ кричитъ…
— Вы, говорили «околодочный», — кротко поправилъ Новаковича одинъ изъ слушателей.
— Ну, да, не приставь, a помощникъ пристава. Это все равно, что околодочный… Онъ посл? въ Батум? былъ приставомъ… Ну-съ, кричитъ, значитъ, приставъ въ дверь: «сдавайся!» — «Не сдамся!» — «Сдавайся!» — «Не сдамся!».
— Кто же это отв?чалъ приставу: «не сдамся?». В?дь въ комнат? было только чучело…
— Какъ только чучело? А сестра?
— Да сестра в?дь, вы говорите, выскочила изъ окна четвертаго этажа.
— Ну, да… Такъ вы же слушайте! Выскочить-то она выскочила, да зац?пилась платьемъ за водосточную трубу. Виситъ у самаго окна, вдругъ слышитъ: «сдавайся!» Думаетъ, разбойникъ кричитъ, ну, конечно, д?вушка храбрая, съ самолюбіемъ: «не сдамся!» Хе-хе… «Ахъ, — говоритъ приставъ, — такъ ты такъ, мерзавецъ?!. Не сдаваться? Пали въ него, ребята!» Ребята, конечно: бахъ! бахъ! Чучело-то мое упало, но за чучеломъ стоялъ старинный столикъ краснаго дерева, какъ говорятъ, изъ загороднаго шале Маріи Антуанеты… Столикъ, конечно, вдребезги. Зеркало старинное вдребезги!.. Входятъ потомъ… Ну, конечно, сами понимаете… Ужасъ, разгромъ… Спросите сестру, она вамъ разскажетъ; когда бросились къ чучелу, такъ глазамъ не хот?ли в?рить — такъ было все хорошо прилажено. Сестра потомъ отъ нервной горячки померла, пристава въ Батумъ перевели…
— Какъ же вы говорите, чтобы мы сестру спросили, a потомъ сообщаете, что она умерла?
— Ну, да. Что-жъ такое. Она и умерла. А зато другая сестра есть, которая при этомъ была и все вид?ла…
— Гд? же она теперь?
— Она? Въ Восьмипалатинск?. За члена Судебной Палаты замужъ вышла.
Съ минуту помолчали. Да-съ. Исторія съ географіей!
* * *
…Недавно, войдя въ гостиную Чмутовыхъ, я увид?лъ возбужденнаго Новаковича, окруженнаго ц?лымъ цв?тникомъ дамъ.
— …Полицеймейстеръ