Не красней, пожалуйста. Я знаю, что ты уже целый год прячешь эту реликвию, стащенную у нашей "женщины, найденной на площадке". Не стыдись, дружище. Это доказывает нежность твоей натуры. Есть туфли? Давай! Громов! снимай ботинки... Давай! Поскорее, детки. Заливай камин водой, туши электричество. Есть? Выставляй туфли и ботинки за дверь... Есть?!! Тссс... Он, кажется, возвращается. Прячься за ширму, голубчики!
Раздался тихий смех, легкая суетня, и все стихло. По коридору послышались шаги. Ктото остановился у дверей номера; потоптался нерешительно и дернул за ручку двери. Лисья физиономия, освещенная светом из коридора, просунулась в номер...
-Пардон, извините... Здесь живет господин Клинков?
Клинков поднес свою руку к губам и стал ожесточенно целовать ее.
Лисья физиономия спряталась; наступило на несколько секунд молчание. В коридоре, за притворенной дверью, доверенный переминался с ноги на ногу и вздыхал сокрушенно и недоуменно...
Снова приотворилась дверь, и просунулся лисий нос.
-Пардон, здесь господин Клинков живет?
Подходцев закрыл себе рот подушкой и взвизгнул тонким пронзительным голосом:
-Ах, мужчина! Нельзя... Я раздета. Что вам нужно?!
А густой голос Клинкова прорычал:
-Что за мерзавцы шатаются, спать не дают! Вот встану, дам по затылку...
Дверь захлопнулась. Послышались быстрые удаляющиеся шаги.
Все трое вскочили с кровати и подкрались к дверям.
-Ушел?
-Нет, кажется, возвращается. Опять шаги. Тссс! В соседний номер постучали.
-Кто там?- донесся изза стены голос.
-Можно?
-Войдите.
Хлопнула дверь, в соседнем номере послышался разговор, сначала тихий, потом громче, потом все это перешло в яростный крик:
-Вон, животное! Я тебе покажу, как шататься по чужим номерам! Еще стащишь чтонибудь! Коридорный! Дай ему по шее!!
Снова послышался топот бегущих ног, и на минуту - тишина.
-К швейцару пошел,- сказал Подходцев.- Зажигайте электричество! Полный свет! Убирайте ботинки! По местам, господа!.. Тсс! Идут.
Простуженный голос швейцара хрипел:
-Я же вам почеловечески докладываю, что господин Клинков живут в 49м.
-Да нет же! Там какието женские ботинки, ктото спит.
-Где ботинки? Снится вам? Светло у них, где ж тут ботинки? Никаких ботинков. Только зря от дел отрывают, ейБогу.
Клинков встал, отворил дверь и спросил с самым невинным лицом:
-Что за шум? В чем дело, господа?
Ошеломленный доверенный протер глаза и неуверенно спросил:
-Я сейчас стучал к вам, господа?
-Нет, что вы, зачем же? Ничего подобного. Мы сидим втроем, ждем вас. Никто не стучал. Вы, вероятно, не в тот этаж попали. А что? Случилось чтонибудь?
-Ничего, ничего... Гм! Вот ваши пятьсот рублей, я сам съездил за ними. А мне уж разрешите откланяться. До завтра.
-Откланивайтесь, это можно.
Клинков вернулся и, потрясая деньгами, воскликнул:
-Ловко сработано!
А Подходцев печально закончил:
-Тем более что это, кажется, последняя наша работа.
-Почему?
-Ах, Господи!.. Погляди: ты небрежно держишь в руках пятьсот рублей, и это только одна тысячная твоих денег!! С этого момента мы тщательно разгорожены: женатый человек, миллионер и бобыльпрощелыга...
-Пить!- простонал пересохшими губами Громов, хватаясь за голову.
Глава 21.
Подходцев уезжает совсем
Если бы ктонибудь вошел в комнату с закрытыми глазами - он был бы уверен, что Подходцев горячо убеждает когото молчаливого, мрачного, сидящего с сомкнутыми устами и не произносящего ни одного слова в ответ на горячие монологи Подходцева. А если бы вошедший открыл глаза, он заметил бы странное явление: в комнате никого, кроме Подходцева, не было.
В противоположность своим привычкам Подходцев не лежал на диване, а крупно шагал по комнате и говорил, ероша и без того растрепанные волосы:
-Собственно, в чем
|