25 коп?екъ пачка, a на прошлой нед?л? он? 23 стоили? Куда дв? коп?йки д?ла, признавайся". Право, иногда, глядя на него, просто зависть беретъ.
-- Однако, онъ мн? н?сколько разъ подносилъ цв?ты... Вонъ и сейчасъ стоить букетъ -- б?лыя розы и мимоза -- чудесное сочетаніе.
-- Знаю! Говорилъ онъ мн?. Розы четыре двадцать мимоза два сорокъ. Въ разныхъ магазинахъ покупалъ.
-- Почему же въ разныхъ?
-- Въ другомъ магазин? мимоза на четвертакъ дешевле. Да еще выторговалъ пятнадцать коп?екъ. О, это настоящій американецъ! Воротнички у него, наприм?ръ, гуттаперчевые. Каждый вечеръ резинкой чиститъ. Стану я, говоритъ, прачекъ обогащать. И в?рно -- съ какой стати? Иногда я гляжу на него и думаю: "вотъ это будетъ мужъ, вотъ это отецъ семейства!" Да... счастлива будетъ та д?вушка, которая...
-- Постойте... Но, в?дь, онъ получаетъ большое жалованье! Зач?мъ же ему...
-- Что? Быть такимъ экономнымъ? А вы думаете, пока онъ васъ не полюбилъ, ему женщины мало стоили?
-- Ка-акъ? Неужели онъ платилъ женщинамъ? Какая гадость!
-- Ничего не гадость. Челов?къ онъ молодой, сердце не камень, a женщины, вообще, Лидочка (простите, что я называю васъ Лидочкой), -- страшныя дуры.
-- Ну, ужъ и дуры.
-- Дуры! -- стукнулъ кулакомъ по столу разгорячившійся Максъ. -- Спрашивается: ч?мъ имъ Мастаковъ не мужчина? -- Такъ н?тъ! Всякая носъ воротитъ. Онъ, говоритъ она, неопрятный. У него всегда руки грязныя. Такъ что жъ, что грязныя? Велика важность! За то душа хорошая! За то челов?къ кристалльный! Эта вотъ, наприм?ръ, изволите знать?.. Марья Кондратьевна Ноздрякова -- изволите знать?
-- Н?тъ, не знаю.
-- Я тоже, положимъ, не знаю. Но это не важно. Такъ вотъ она вдругъ заявляетъ: "Никогда я больше не поц?лую вашего Мастакова -- противно". -- "Это по чему-же-съ, скажите на милость, противно? Кристалльная чудесная душа, a вы говорите -- противно?..." -- "Да и, говоритъ, сижу вчера около него, a у него по воротнику нас?комое ползетъ..." -- Сударыня! Да, в?дь, это случай! Можетъ, какъ-нибудь нечаянно съ кровати заползло", -- и слышать не хочетъ глупая баба!" У него, говоритъ, и шея грязная". Тоже подумаешь, несчастье, катастрофа! Вотъ, говорю, уговорю его сходить въ баню, помыться -- и все будетъ въ порядк?! "Н?тъ говоритъ! И за сто рублей его не поц?лую. За сто не поц?луешь, a за дв?сти, небось, поц?луешь. Вс? он? хороши, женщины ваши.
-- Максъ... Все-таки, это непріятно, то, что вы говорите...
-- Почему? А по моему, у Мастакова ярко выраженная индивидуальность... Протестъ какой-то красивый. Не хочу чистить ногти, не хочу быть какъ вс?. Анархистъ. Въ этомъ есть какой-то благородный протестъ.
-- А я не зам?чала, чтобы у него были ногти грязные...
-- Обкусываетъ. Вс? великіе люди обкусывали ногти. Наполеонъ тамъ, Спиноза, что ли. Я въ календар? читалъ.
Максъ, взволнованный, помолчалъ.
-- Н?тъ, Мастакова я люблю и глотку за него всякому готовъ перервать. Вы знаете, такого мужества, такого терп?ливаго перенесенія страданій я не встр?чалъ. Настоящій Муцій Сцевола, который руку на сковородк? изжарилъ.
-- Страданіе? Разв? Мастаковъ страдаетъ? !
