хот?лъ, чтобы твоя жена была исключеніемъ... Но -- увы! Исключенія попадаются только въ романахъ. Влюбится, братъ, она. Влюбится. Тутъ ужъ ничего не под?лаешь.
-- Пожал?лъ бы ты ее, -- попросилъ я.
Онъ пожалъ плечами.
-- Зач?мъ? Отъ того, что я ее пожал?ю, чувства ея ко мн? не изм?нятся. Ахъ! Зач?мъ ты насъ познакомилъ, зач?мъ познакомилъ? ! Какое безуміе!
-- Но, можетъ быть... Если вы не будете встр?чаться...
-- Да в?дь она меня уже вид?ла?
-- Вид?ла.
-- Ну, такъ при чемъ тутъ не встр?чаться"?
Лицо мое вытянулось.
-- Д?йствительно... Втяпались мы въ исторію.
-- Я жъ говорю теб?!
Тяжелое молчаніе. Я тихо пролепеталъ
-- Воздуходуевъ!
-- Ну?
-- Если не ее, то меня пожалуй.
Въ глазахъ Воздуходуева сверкнулъ жестоюй огонекъ.
-- Не пожал?ю. Пойми же ты, что я не господинъ, a рабъ своего обаянія, своего усп?ха. Это -- тяжелая ц?пь каторжника, и я долженъ влачить ее до самой смерти.
-- Воздуходуевъ! Пожал?й!
Въ голос? его сверкнулъ металлъ;
-- Н-н?тъ!
Въ комнату вошла молодая барышня, хрупкаго вида блондинка, съ разъ навсегда удивленными с?рыми глазами.
-- Анна Лаврентьевна! -- всталъ ей на встр?чу Воздуходуевъ. -- Отчего вы не пришли ко мн??
-- Я? Къ вамъ? Зач?мъ?
-- Женщина не должна спрашивать: "зач?мъ?". Она должна идти къ мужчин? безъ силы и воли, будто спящая съ открытыми глазами, будто сомнамбула.
-- Что вы такое говорите, право? Какъ такъ я пойду къ вамъ ни съ того, ни съ чего.
-- Слаб?етъ, -- шепнулъ мн? Воздуходуевъ. -- Посл?днія усилія передъ сдачей.
И отчеканилъ ей жесткимъ металлическимъ тономъ:
-- Я живу: Старомосковская, 7. Завтра въ три четверти девятаго. Слышите?
Анна Лаврентьевна бросила взглядъ на меня, на Воздуходуева, на вино, которое мы пили, пожала плечами и вышла изъ комнаты.
-- Видалъ? -- нервно дернувъ уголкомъ рта, спросилъ Воздуходуевъ. -- Еще одна. И мн? жалко ее. Барышня, дочь хорошихъ родителей... А вотъ, поди жъ ты!
-- Неужели придетъ? !
-- Она-то? Поб?житъ. Сначала, конечно, борьба съ собой, колебанія, слезы, но, по м?р? приближенія назначеннаго часа -- роковыя для нея слова: "Воздуходуевъ, Старомосковская, 7м -- эти роковыя слова все громче и громче будутъ звучать въ душ? ея. Я вбилъ ихъ, вколотилъ въ ея душу -- и ничто, никакая сила не спасетъ эту д?вушку.
-- Воздуходуевъ! Ты безжалостенъ.
-- Что жъ д?лать. Мн? ее жаль, но... Я думаю, Господь Богъ сд?лалъ изъ меня какое-то орудіе наказанія и направляетъ это орудіе противъ вс?хъ женщинъ. (Онъ горько, надтреснуто засм?ялся). Аттила, бичъ Божій.
-- Ты меня поражаешь! Въ чемъ же разгадка твоего такого страшнаго обаянія, такого жуткаго усп?ха у женщинъ?
-- Отчасти, наружность, -- задумчиво прошепталъ онъ, поглаживая себя по впалой груди и похлопывая по острымъ кол?нямъ. -- Ну, лицо, конечно, взглядъ.
-- У тебя синее лицо, -- зам?тилъ я съ отт?нкомъ почтительнаго удивленія.
-- Да. Брюнетъ. Частое бритье. Иногда это даже надо?даетъ.
-- Бритье?
-- Женщины.
--
