Въ 30 л?тъ.
-- Сережа! Мн? еще 27 л?тъ, и у меня фигура, какъ у д?вушки... Подумай, что будетъ, если появится ребенокъ? Ты не знаешь, какъ д?ти портятъ фигуру...
-- Странно... Раньше ты говорила, что не хочешь плодить нищихъ. Теперь, когда я богатъ...
-- Сережа! Я для тебя же не хочу быть противной! Мн? двадцать седьмой годъ, и я... Сережа! Однимъ словомъ -- время еще не ушло!
Святое материнство!
Въ 48 л?тъ
-- Докторъ! Помогите мн? -- я хочу им?ть ребенка!!! Понимаете? Безумно хочу.
-- Сударыня. Въ этомъ можетъ помочь только мужъ и Богъ. Сколько вамъ л?тъ?
-- Вамъ я скажу правду -- 46. Какъ вы думаете: въ этомъ возраст? можетъ что-нибудь родиться?
-- Можетъ!
-- Докторъ! Вы меня воскрешаете.
-- У васъ можетъ, сударыня, родиться чудесная, здоровенькая, кр?пкая... внучка!..
ПРОФЕСІОНАЛЪ.
На скачкахъ или въ театр? -- это не важно -- бритый брюнетъ спросилъ бородатаго блондина:
-- Видишь вотъ этого молодого челов?ка съ темными усиками, въ пенснэ?
-- Вижу.
-- Это Мушуаровъ.
-- Ну?
-- Мушуаровъ.
Лошадь ли проб?жала мимо, или любимая актриса вышла на сцену -- не важно, но что-то, однимъ словомъ, отвлекло вниманіе друзей, и разговоръ о Мушуаров? прекратился.
И только возвращаясь со скачекъ или изъ театра -- это не важно -- бородатый блондинъ спросилъ бритаго брюнета:
-- Постой... Зач?мъ ты мн? давеча показалъ этого Мушуарова?
-- А какъ же! Зам?чательный челов?къ.
-- А я его нашелъ личностью совершенно незначительной. Что-жъ онъ, сыворотку противъ чумы открылъ, что-ли?
-- Еще забавн?е. Пользуется безм?рнымъ, потрясающимъ усп?хомъ у женщинъ!
-- Д?йствительно. При такой тусклой наружности -- это зам?чательно.
-- Непостижимо.
-- Загадочно.
-- Таинственно.
-- И ты не знаешь тайны этого безумнаго усп?ха?
-- Совершенно недоум?ваю.
А у Мушуарова, д?йствительно, была своя тайна. Скушавъ за своимъ одинокимъ столомъ супъ, котлеты и клюквенный кисель, Мушуаровъ съ зубочисткой въ л?вомъ углу рта, поднимается съ м?ста и -- сытый, отяжел?вшій -- л?ниво бредетъ въ кабинетъ; усаживается удобн?е въ кожаное кресло, поднимаетъ голову, будто что-то вспоминая (очевидно, номеръ одного изъ многихъ телефоновъ) и, наконецъ, нажавъ кнопку, ц?дитъ сквозь торчащую въ зубахъ зубочистку:
-- Центральная? Дайте, барышня, 770 -- 17. Благодарю васъ.
-- Кто говоритъ? -- доносится издалека св?жій женскій голосъ.
-- Вы, Екатерина Николаевна? Здравствуйте, Екатерина Николаевна. Здравствуйте...
Странно: въ голос? его звучитъ самая неподд?льная хватающая за душу печаль.
-- Мушуаровъ? Здравствуйте. Что скажете?
-- Что скажу? Скажу, что вы должны быть нынче вечеромъ у меня. Слышите? Я такъ хочу.
-- Послушайте... Опять за старое? В?дь я вамъ уже сказала, что не люблю васъ, и, право, удивляюсь...
-- Екатерина Николаевна, -- тихо, съ какой-то странной сдержанностью отчеканиваетъ Мушуаровъ. -- Конечно, всякій воленъ поступать, какъ ему заблагоразсудится,
