Аркадий Тимофеевич Аверченко
(1881—1925)
Главная » Чудеса в решете » Аркадий Аверченко, Чудеса в решете, страница 37

Аркадий Аверченко, Чудеса в решете, страница 37

            Горько см?ется Мушуаровъ.

            — Ну, не будемъ объ этомъ говорить, Екатерина Николаевна. Довольно. У меня лежатъ дв? ваши книги. Мои родственники потомъ, конечно, не откажутся выдать ихъ вамъ… Что еще? Да! Я вамъ проигралъ на пари цв?ты, не усп?лъ послать — извините меня… Прощайте, Екатерина Николаевна… Не поминайте лих…

            — Постойте!!! Мушуаровъ!!! Ахъ, какъ вы меня мучаете…

            — А вы думаете, мн? легко?

            — Одну минутку!!! Чего вы отъ меня хотите?

            — Я? Отъ васъ? Богъ съ вами. Ничего я отъ васъ не хочу. Да-а… А, въ сущности, какое это странное чувство… Черезъ пять-шесть минутъ…

            — Постойте!!! В?дь вы просили, чтобы я къ вамъ…прі?хала?

            — Екатерина Николаевна! Не будемъ говорить о томъ, что невозможно!

            — Ну… a если бы, я… прі?хала?..

            — Къ чему? Прі?дете, чтобы сказать, что вы ко мн? равнодушны? Н?тъ, зач?мъ же. Я насиловать вашу волю не хочу. Я не такой. Итакъ — прощ…

            — Одну минутку, сумасшедшій!!! Ну, a если мн? просто хочется васъ вид?ть — можно къ вамъ прі?хать?

            — Что жъ… прі?зжайте.

            — И вы даете мн? слово, что до моего прі?зда… вы… не выкинете никакого… безумства…

            — Ха! Ха! Вы хотите сд?лать осужденному маленькую отсрочку? Что-жъ… спасибо за милосердіе.

            — Мушуаровъ, Мушуаровъ,.. Что вы со мной д?лаете!..

            Пауза.

            — Мушуаровъ… Черезъ часъ я буду у васъ.

            — Дворянская, второй домъ отъ угла, парадная дверь, третій этажъ, дверь нал?во. Я самъ вамъ открою.

            Гд?-то далеко отъ Дворянской (второй домъ отъ угла) мечется сердобольная женская душа; какъ подстр?ленная охотникомъ птица, мечется женщина, натыкаясь на стулья и двери, въ поискахъ шляпы, кофточки, боа… Нужно торопиться, потому что Богъ знаетъ, что можетъ произойти отъ ея промедленія на Дворянской, второй домъ отъ угла. А на Дворянской происходить вотъ что:

            — Марья! — кричитъ Мушуаровъ, поднимаясь съ кресла. — Приготовь самоваръ, купи конфектъ, т?хъ, знаешь, что я давеча говорилъ, да грушъ купи, что-ли… яблокъ. А сама потомъ проваливай, куда хочешь.

            — «Проваливай», — ворчитъ, на кухн? обиженная Марья. — Самъ бы ты лучше провалился. И в?дь поди-жъ ты, — мозглякъ, кажется, такой, что и гляд?ть не на что. А баба къ нему прямо ст?ной идетъ. Слово онъ такое знаетъ, что ли, али что?..

            У Мушуарова впереди еще часъ. Д?лать нечего, a настроеніе хорошее. Надо дать исходъ живымъ силамъ, буйно бродящимъ внутри.

            — Марья-а-а!

            — Чего кричите? Тутъ я.

            — Дай мн? рубашку.

            — Уходить думаете?

            — Не твое д?ло. Постой… Какую же ты мн? рубашку даешь… ночную? Дура! мн? нужно съ твердыми манжетами.

            — Вотъ извольте. Чистенькая.

            — Безтолочь! Ты мн? грязную дай. Которую я давеча над?валъ.

            — Эва! Да в?дь она грязная.

            — Ой! Что это за женщина! Она меня въ могилу сведетъ. Если ты такъ глупа, то исполняй мои приказанія буквально! Возьми изъ грязнаго б?лья ту сорочку, которую я снялъ вчера, и принеси мн?. Поняла? На одну минуту! Потомъ унеси. Поняла?

            Со вздохомъ бредетъ Марья на кухню. Приноситъ сорочку.