когда надумаетъ вм?ст? съ вами — очень буду обрадованъ. Прощайте, Василій Николаевичъ, прощайте, Серг?й Петровичъ, всего вамъ хорошаго, Василій Николаевичъ — не забывайте!
ЧЕХОВІАНЕЦЪ.
Память Антона Павловича Чехова для вс?хъ насъ священна.
Поэтому, съ благогов?йнымъ чувствомъ въ годовщину его кончины возлагаемъ на дорогую могилу в?нокъ.
Увы — в?нокъ терновый.
Впрочемъ, Антонъ Чеховъ слишкомъ русскій писатель, чтобы могъ над?яться на пошл?йшій лавровый в?нокъ.
Русскимъ писателями терновые в?нки бол?е сроди. Итакъ:
— Г. редакторъ! Васъ спрашиваютъ.
— Кто?
— Говоритъ: Чеховьянецъ. Должно, изъ армянъ.
— Да что ему нужно? Ч?мъ занимается?
— Я спрашивалъ. Говоритъ: Чеховьянецъ.
— Странное занятіе. Пригласите его;
Вошедшій господинъ вынулъ изъ кармана коробочку: открылъ ее и посл?довательно разложилъ передо мной измятую, довольно грязную салфетку, дв? обгор?лыхъ спички, кусочекъ сахару и велосипедный билетъ за No 14121, выданный двинскому м?щанину Терентію Иванову.
— Вотъ.
— Что это?
— Не купите ли?
Я внимательно осмотр?лъ разложенныя богатства.
— Видите ли что… Я предпочитаю покупать спички неиспользованными, оптомъ, такъ… не мен?е ц?лой коробки сразу. Сахаръ я пріобр?таю по знакомству, не-обрызенный и, кром? того, стремлюсь, чтобы онъ былъ безъ желтыхъ пятенъ. Покупка тоже оптовая: два-три фунта… Билетъ этотъ бол?е полезенъ велосипедисту Терентію Иванову, ч?мъ мн? — не велосипедисту и не Терентію Иванову. И, наконецъ, салфетка носитъ на себ? очень зам?тный св?тлый знакъ изъ буквъ и орнамента: «Золотой Якорь». Ну, какой же я, посудите сами, Золотой Якорь?!
— Ничего вы не понимаете, — сурово оборвалъ меня пос?титель. — Я чеховіанецъ.
— Ага… Ну, что, какъ у васъ на Кавказ?… все спокойно?
— На кой дьяволъ намъ съ вами Кавказъ?! Я тамъ никогда и не былъ!
— Простите, но ваша фамилія..
— Это моя профессія!? Посудите сами: разъ есть пушкиніанцы — почему не быть чеховіанцамъ?
— Допустимъ. Ну? Что вамъ нужно?
— Купите у меня эти вещи для Чеховскаго музея. Зам?чательныя реликвіи. И недорого: пара спичекъ по 15 рублей — вм?ст? уступлю за 25, сахаръ; ну, это… я самъ на него смотрю сквозь пальцы. Три-пять рублей совершенно предовольно за этотъ увражикъ. Салфеточка — вещь диковинная. На ней, такъ сказать, отп?чатл?лись типично чеховскія черты. А велосипедный билетъ?.. о, это вы должны у меня съ руками оторвать.
Хорошо было бы оторвать ему руки даже безъ этого билета. Но, признаться, велосипедный билетъ меня заинтриговалъ.
— Что же это за билетъ?
— А вы на фамилію обратили вниманіе?
— Ну, да. Ивановъ.
— То-то и оно. Прообразъ знаменитой Чеховской драмы.
— Это что же… Чеховъ своего «Иванова» и писалъ съ этого… велосипедиста Терентія Иванова?
— Н?тъ, но фамилія! Зам?чаете — фамилія? Одна и та же. Родственники Терентія разсказывали мн?, что геніальный писатель долго не могъ остановиться на какомъ-нибудь названіи своей пьесы, пока не познакомился