жизни отъ п?вца — сумерекъ. Деревянкину — Чеховъ».
Какъ сейчасъ помню тотъ св?тлый для меня день когда я получилъ этотъ портретъ…
Писатель работалъ: писалъ какой-то новый разсказъ, но, узнавъ, что я прі?халъ, моментально отложилъ работу.
Онъ очень любилъ такіе неожиданные на?зды друзей.
Бывало, сидитъ и слушаетъ пріятеля съ какимъ-то загадочнымъ выраженіемъ лица.
И серьезный же былъ челов?къ — р?дко услышишь его см?хъ; все больше мрачное настроеніе… Да оно и не удивительно: страшная бол?знь подтачивала организмъ великаго п?вца сумерекъ, о чемъ онъ зналъ изъ словъ близкихъ ему людей.
Особенно запомнилось мн? одно пос?щеніе… Именно то, когда я получилъ отъ Чехова портретъ съ такой я ц?нной для меня надписью.
Я долго тогда просид?лъ у него… Писатель былъ въ какомъ-то угнетенномъ состояніи духа, но долго не отпускалъ меня, и когда я собирался уходить, — все упрашивалъ: «Посидите еще пять минуточекъ». Однако вм?сто пяти минуточекъ мы провели въ задушевной бес?д? н?сколько часовъ.
Тутъ же, помню, я далъ ему сюжетъ его знаменитаго «Дама съ собачкой»…
Маленькая подробность, на ст?н? вис?лъ двусмысленно составленный плакатъ: «Просятъ не курить».
Я говорю «двусмысленно составленный», потому что все-таки было не ясно: можно въ конц? концовъ курить, или н?тъ?
Поэтому, я н?сколько разъ вынималъ папиросу, но Чеховъ всегда въ шутливой форм? указывалъ на плакатъ, и я поп?шно бросалъ окурокъ.
Мы долго потомъ см?ялись надъ моей разс?янностью.
Вообще, въ пылу разговора Чеховъ совершенно забывалъ, гд? онъ и что съ нимъ.
Онъ былъ способенъ въ задушевной бес?д? повести собес?дника на мезонинъ, потащить его въ сарай и даже очутиться въ конц? концовъ на с?новал?, какъ это и было однажды..
И вотъ — милая чеховская шутливость: на с?новал? онъ вдругъ, среди разговора, такъ зарылся въ с?но, что я насилу его нашелъ.
И такъ онъ могъ шутить среди тяжелаго «нуднаго», какъ онъ любилъ говорить, настроенія, среди приступовъ жесточайшаго кашля.
Въ это пос?щеніе я прожилъ у дорогого друга три дня, изъ которыхъ большую часть провелъ у его постели (онъ тогда занемогъ и слегъ)…
И эта шутка съ с?номъ была его лебединой п?сней. При моихъ посл?дующихъ пос?щеніяхъ онъ уже не шутилъ, a угрюмо молчалъ, еле отв?чая на вопросы…
Бол?знь д?лала свое д?ло…
И, вообще, я нахожу вс? слова о его жизнерадостности сильно преувеличенными. Я иногда по ц?лымъ нед?лямъ не разставался съ нимъ, и ужъ изучить-то характеръ покойнаго п?вца русскихъ сумерекъ могъ основательно…
Спи, дорогой другъ… Тамъ — свидимся.
ПЛАКУЧАЯ ИВА.
Лицо вошедшаго въ комнату Вихменева господина носило отпечатокъ разъ навсегда застывшей скорби. Будто бы въ ранней его молодости судьба однажды размахнулась и отв?сила ему своей грозной рукой такую полнов?сную пощечину, что господинъ огорчился и оскорбился на всю остальную жизнь.
Усы, складки у рта, волосы на лбу, морщины у глазъ — все спустилось внизъ, обвисло, какъ безсильныя в?тви у плакучей ивы.
А глаза были столь скорбны, что кто заглядывалъ