полное подобие сидящего тут же в гордой позе Мотылька.
В другом углу обнаженный до пояса могучий Новакович тренировался гантелями, широко разбрасывая свои страшные, опутанные, как веревками, мускулами руки, ритмично сгибаясь то в одну, то в другую сторону…
-Телохранитель!- воззвал Меценат, округляя большим пальцем лоб глиняного Мотылька.- У меня руки в глине, а как назло щека зачесалась. Почеши, голубчик.
-Которая?- деловито приблизился к нему Телохранитель.- Эта, что ли?
Он почесал Меценатову щеку и, склонив голову на сторону, уперев руки в бока, принялся разглядывать произведение Мецената.
-Морщин маловато,- критически заметил он.- Еще бы десяточек подсыпать.
-Довольно, довольно!- испуганно закричал Мотылек.- Ты рад из меня старика сделать!
-Ну какой же ты старик! У тебя только кожа на лице плохо натянута. Ты бы сходил к обойщику перетянуть.
-Отстань, черт.
-Мотылек!
-А?
-Сколько парикмахер берет с тебя за бритье?
-Что значит — сколько? Обыкновенную плату: 15 копеек.
-Да ведь работыто ему какая уйма! Сначала должен выкосить все бугорки и пригорки, потом, перекрестившись, спуститься в мрачные ущелья твоих морщин и там, внизу, во тьме, спотыкаясь, почти ощупью бедняга должен выкорчевать все пеньки и корни.
-Ну, поехал. Глупо.
-Был у меня, братцы, приятель,- начал, сев верхом на стул, Новакович одну из своих идиотских историй, которые он всегда рассказывал с видом полной достоверности.- И у этого приятеля, можете представить, совершенно не росли усы. А дело его молодое — очень ему хотелось какихнибудь усишек. И придумал он вещь неглупую: выдрал с затылка сотни две волосков вместе с луковицами, потом сел у зеркала, вооружился увеличительным стеклом, иголкой и — пошла работа! Иголкой ткнет в верхнюю губу и сейчас же туда волос с луковицей ткнет и луковицу в дырочку посадит. Прямо будто виноградные черенки сажал.
-Врешь ты все, Телохранитель.
-Не такой я человек, чтобы врать,- эта история потом наделала в сферах много шуму. Посадил он, стал каждое утро водичкой поливать. И что ж вы думаете — ведь принялась растительность! Но только ужас был в том, что растительность эта, новенькаято, не лежала на губе, как у других, под углом в 45 градусов, а торчала перпендикулярно, потому что он луковицы торчмя вгонял. Очень терзался бедняга.
Меценат, выслушав эту историю, рассмеялся, а Мотылек возмущенно воскликнул:
-Телохранитель! Всякому вранью есть границы.
-Ты думаешь, я вру? А если я тебе назову фамилию этого человека — Седлаков Петр Егорыч,- тоже, значит, вру? Он жил на Кирочной, а теперь переехал не знаю куда. Можешь сходить к нему. Эта история подробно описана в одном немецком жур… А! Кузя! Откуда Бог несет?
Кузя влетел, бодро помахивая пачкой свежих газет.
-Вот, друзья, какова сила печати! Не только Куколку — берусь Анну Матвеевну всероссийской знаменитостью сделать.
-А что?
-Вот! Заметка первая — в «Столичном Утре». «На днях в роскошном особняке известного Мецената и покровителя искусств (это я вам так польстил, Меценат) в присутствии избранной литературноартистической публики (Мотылек, цени, это я о тебе так!) впервые выступил молодой, но уже известный в литературных кругах поэт В. Шелковников. Он прочитал ряд своих избранных произведений, произведших на собравшихся неизгладимое впечатление…»
Одобрительный смех встретил эту заметку.
-Это не все, господа! Вот литературная хроника «Новостей Дня»: «В литературных кругах много толков вызывает появление на нашем скудном небосклоне новой звезды — поэта Шелковникова. По мощности, силе и скульптурной лепке стиха произведения его, по мнению знатоков, оставляют далеко позади себя таких мастеров слова, как Мей и Майков. В скором времени выходит первая книга стихов талантливого